Она отвечала легко и весело, так говорят только умные женщины. А необычный тембр её голоса дарил ощущение праздника. И тогда впервые мелькнуло: может это судьба, провидение? Он всю жизнь искал себе Анну, а попадались Дуньки.
Анна
Когда нет ни любви, ни денег, женщина сетует на объективные обстоятельства.
— Да если б мне надеть шикарную шубу, — утешается она, — да изящные сапоги, да сделать причёску, отбоя бы не было от поклонников.
И вот цель достигнута, она на высоте, а мужчин как не было, так и нет. Кого винить? Сглаз? Мужиков? Дескать, половина из них импотенты, а другая — алкоголики, педофилы и голубые. Но это утешение слабое. И где-то далеко-далеко, на самом краешке сознания всё равно заводится ржавчинка — горькая неуверенность в себе самой, разъедающая душу.
Анна шесть лет мирилась с Артёмом, прощала ему запои, закрывала глаза на случайные измены, терпела приступы чёрной депрессии, отражавшиеся в первую очередь на ней. И умело ставила на все обиды яркие заплатки хороших воспоминаний. Ведь был и на их улице настоящий праздник — безумный секс на вилле, арендованной на берегу Адриатического моря, и головокружительные прогулки по Парижу, и купеческий размах в путешествиях по Москве и Питеру.
А раз было, то будет снова, — убеждала себя сильная женщина, — надо лишь набрать побольше воздуха в лёгкие и залечь на дно, пережив очередной мужской торнадо.
Но однажды она не выдержала. Ниточка любви (или физической зависимости?) внезапно оборвалась, и Анна будто прозрела: пять лет она живёт гражданским браком с этим деградирующим чудовищем. А зачем? Самодовольный и самовлюблённый тип, деспот и самодур, привыкший покупать прощение дорогими подарками, он давно уже не интересен, как в духовном, так и в интимном плане. Или она сама не в состоянии приобрести себе всё, что душе угодно — фирменные джинсы, шубы, сапоги, сумки и кольца?
Но развенчать мужчину — одно, а выгнать из жизни — другое. Прошлое, засевшее в ней занозой, когда на руках с ребёнком карабкалась из нищеты к стабильности, наверное, навсегда опутало волю унизительным бабьим страхом. «Нет ничего кошмарнее женского одиночества», — нашёптывал страх, — «стареющая дама без спутника — жалкое зрелище».
И тогда судьба, в поддержку проснувшейся гордости, подкинула ей Глеба Вургафта.
Он достал её на массажном столике, где сильные волосатые руки Ивана мяли слегка располневшее тело, не желающее мириться с целлюлитом. Волнующий баритон проворковал в расслабленное ушко:
— Вы случайно не родственница моей любимой поэтессы?
— Случайно да, — ответила Анна.
— И пишите стихи?
— Допустим.
— И умеете так же чувствовать?
Это уже было наглостью, но ей понравилось:
— Счастлив тот, кто сумел проверить…
О себе он сказал немного — имя, фамилию и род занятий — автобизнес.
Но Анне хватило этого, чтоб вечером найти его в Интернете — симпатичного улыбающегося интеллигента в очках. Миллионера, владельца сети автосалонов, завода и самолёта, разведённого отца двух детей.
С того дня он стал звонить ей каждый вечер, и они болтали, лёжа в постели, как старые друзья, легко перетекая от темы к теме, но непременно касаясь того, что больше всего интересно женщине — философии любви. А ещё читали друг другу стихи. И это не просто сближало, это рождало внутренний свет, окрыляло и опьяняло. Через неделю Анна была влюблена, как девочка, и думала только о Вургафте.
«Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле»,
— повторяла она, как заклинание. И знакомые её не узнавали.
Глеб
И снова пришла весна. Но он не слышал её волнующих запахов, не умилялся цветущим яблоням, не чувствовал приливов беспричинной, мальчишеской радости. Неужто старость? Или просто безумно устал? Он мчал по харьковской трассе, рассеянно слушая радио. Приятный голос с хрусталинкой болтал о цветах и камнях.
— Вы слушали беседу с ландшафтным дизайнером Анной Ахматовой — гнусаво сообщила ведущая.
Ну надо же, усмехнулся Вургафт, — Ахматова, да ещё и Анна! Как не боятся родители давать детям такие имена?
— Связаться с нашей героиней можно по телефонам… — продолжила дикторша.
Телефоны были просты, и у Глеба мелькнула озорная мысль…
— Але, — отозвался голос с хрусталинкой.
— Я очень люблю ваши стихи, — сказал Глеб. — Например, эти —
Сжала руки под тёмной вуалью,
Отчего ты сегодня бледна?
Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
— Да вы артист! — усмехнулась Анна. — Может, представитесь?
— Ну конечно. Глеб Вургафт. А вы случайно не родственница моей любимой поэтессы?
Она отвечала легко и весело, так говорят только умные женщины. А необычный тембр её голоса дарил ощущение праздника.
И тогда впервые мелькнуло: может это судьба, провидение? Он всю жизнь искал себе Анну, а попадались Дуньки.
Встреча
Они были знакомы неделю, более того — неделю крутили роман! А Глеб не имел представления, как выглядит Анна Ахматова. Нет, некий облик сложился сам по себе: лет 35-37, может, слегка моложе, скорее всего блондинка, у брюнеток тембр голоса ниже, грубей. А глаза, наверное, серые, или серо-голубые, так выглядит весенний ледоход на Волге, который гипнотизировал его в детстве!
За 38 лет своей жизни Глеб много повидал и перечувствовал. Влюблялся и ненавидел, взлетал на олимп и падал в пропасть, терял друзей, предавал и снова становился на ноги. Но такого с ним не случалось — влюбиться по телефону!
Пора кончать с этим мальчишеством и переходить в реал, — решил он однажды утром и назначил Анне свидание.
Для знакомства выбрали кафе с характерным названием «Встреча». Припарковав джип на служебной стоянке, Глеб купил у старушки букет подснежников. К чёрту помпезные розы, подснежники ближе к детству, а значит, ближе к душе. И зашёл в полутёмный зал. До встречи оставалось десять минут. Он успеет заказать шампанское с фруктами и выкурить одну сигарету. А она опоздает минут на пять, в этом все женщины одинаковы.
Но Анна не опоздала. Она сошла по ступенькам минута в минуту, растерянно сощурилась и стала разглядывать столики. Блондинка, стройная, лет тридцати, не больше, вот это подарок судьбы! Телефонная любовь превзошла все его ожидания!
— Проводите девушку ко мне, — шепнул Глеб официанту.
Тот, вышколенный, сразу понял задачу и, что-то лопоча на ходу, поволок красотку к столу.
— Здравствуйте, Анна, — поклонился Глеб и протянул ей букет подснежников.
— Здравствуйте, — просияла она. — Вы, должно быть, сказочный принц?
Голос с хрусталинкой говорил брюнетисто глухо.
— Неужели похож? Спасибо!
Они смотрели глаза в глаза и улыбались, как дети. Беседовать не хотелось. Хотелось касаться пальцами и общаться междометьями.
Сегодня ты будешь моей, — подумал Глеб, купаясь в льдинках серо-голубых смеющихся глаз. И неожиданно предложил:
— А поехали ужинать в Питер!
— У вас есть ковёр-самолёт? — удивилась Анна.
— К сожалению, просто самолёт. Но ковёр, если надо, купим.
Он бросил на столик деньги и протянул Анне руку. Её ладошка была слегка влажной и вздрагивала.
Милая, — подумал с нежностью Глеб. — Волнуется, как дитя.
И послал ей мысленный импульс:
— Всё будет хорошо, моя девочка.
* * *
Анна лежала на массажном столике и плакала внутренними слезами. Волосатые руки Ивана напоминали разгорячённому телу, что оно ещё может и готово любить.
Почему Вургафт поступил с ней так беспардонно? Почему приблизил, вскружил голову и пошло, банально бросил?
Нет, она, конечно, чуть-чуть виновата. Опоздала на полчаса, а это неуважение к мужчине. Но ведь могли быть уважительные причины! И она их придумала — попала в аварию. Не Говорить же, что на мизинце размазался лак и пришлось на полдороге опять возвращаться в салон. А потом эти чёртовы пробки, и наглый рябой гаишник, заставивший показать документы. Может, надо было ему позвонить, попросить подождать, извиниться? Но она почему-то подумала: сегодня я королева, пусть чуть-чуть поволнуется!
Анна проторчала в дурацком кафе целый час, надеясь, что Глеб вернётся или хотя бы позвонит. Да, он деловой человек, да, крутой бизнесмен, который привык дорожить своим временем, но она же не его подчинённая, чтоб приходить минута в минуту!
На работу вернулась в дурном настроение, устроила всем нагоняй. А вечером долго не могла уснуть — мешала, наверное, прическа, сделанная специально для встречи — нежный бисер вплетался в чёрные кудри и был похож на капельки воды. Даже секретарша не сдержала восхищения — «Вы как Афродита, вышедшая из пены». А массажист Иван невозмутимо заметил:
— Вам идёт романтический стиль. Пять лет долой. Сорок лет — это максимум.
К полуночи Анна не выдержала и набрала телефон Глеба. Она хотела прочитать ему Ахматовское:
Все отнято: и сила, и любовь.
В немилый город брошенное тело
Не радо солнцу. Чувствую, что кровь
Во мне уже совсем похолодела.
Но в трубке ответила женщина: «Ваш абонент находится вне зоны досягаемости.
— Аня, принеси попить, — раздался из спальни нетрезвый голос Артёма.
Она послушно нырнула в мягкие тапочки и побежала на кухню за минералкой. Нет, нельзя его прогонять, нельзя. Пусть хам, негодяй, брехло, но зато в доме пахнет мужчиной.