Теперь у Мити она — чистая, нежная и понимающая, «девочка», «сокровище», «солнышко». …В любой момент готовая к предательству?
Кристин наркотик — американское кино. Там девушки бесстрашные и самостоятельные, они уверенно идут по служебной лестнице, тусуются в барах и отвязываются в ночных клубах, они взыскательны к парням и предпочитают добрых богачей, чтоб, выйдя замуж, плескаться в голубом бассейне у дома и гонять на блестящем «Мерсе». А у Кристи от красивой жизни — только волшебное имя, жалкая мамина попытка закодировать ее на лучшую долю. И потуги ее нарядить поярче — тоже из этой же оперы. Вот будет дочка идти по центру, увидит ее в окно «Мерседеса» богач и влюбится. Кристя, как светофор, в своей яичного цвета курточке, и впрямь бросается всем в глаза. Ей даже гудят и бибикают, но не затем, чтоб сделать предложение. Точнее, именно затем, только предложение не руки и сердца, а совсем иного характера.
Пока же в туманном будущем зреет-дозревает на подходе к Кристе предназначенный ей судьбою принц, она тренирует душу на хорошем человеке Мите. Кристя Митю не любит, с ним никогда не видать ни бассейна у дома, ни удобной мягкой иномарки. И живет он в бараке с бабушкой, и ездит на горбатом «запорожце», и питается макаронами с чаем. А джинсы, футболка и курточка — прикид на все случаи жизни. Но с ним не бывает скучно, и руки у Мити сильные, и глаза веселые, добрые. Митя — ее сторожка на пути к заветному дворцу. А чтобы не увлечься и не забыть о главном, не задремать у огня и не проворонить быстрокрылую птицу счастья, у Кристи имеется мама, живое доказательство того, что за мечту необходимо бороться.
Но мама уехала в гости к сестре, и все пошло наперекосяк. Вначале потерялась сережка, золотая, любимая, подаренная на восемнадцать лет. Каким образом, Кристя не знает, возможно, в маршрутке, где она тряслась, согнувшись в три погибели, сосредоточившись на боли в ногах. А может, еще в институте, по дороге из одной аудитории в другую, где, небрежно встряхивая длинными волосами, так весело ловить игривые взгляды и реплики парней, шагающих группками навстречу. Теперь придется опять возвращаться к металлу под серебро, презрительно сообщая знакомым, что золото ее раздражает! А потом она поссорилась с Митей.
Он приехал на своем драндулете и повез в кафе пить чай. Там, за уютным столиком, при свете красной свечи, она пожаловалась на горькую потерю, с тайной надеждой, что он, такой взрослый и сильный, утешит или даже поможет, высмеяв все печали. Но Митя высмеял ее: «а ты, оказывается, барахольщица, страдаешь из-за чепухи!».
— Чепуха? — вспылила Кристя, — а почему тогда золото эквивалент ценностей? Почему женщинам в знак любви дарят украшения, это ж не я придумала?!
— Ты не относишься к этим женщинам, — холодно ответил Митя.
— Вот как! — обиделась Кристя. — Это почему же, рожей не вышла?
Ему бы потянуть ее за руку, ласково чмокнуть в щечку и прошептать какую-нибудь милую чепуху, вроде того, что она лучшая и достойнейшая на свете. Но Митя закусил удила и пошел напролом, движимый какой-то своей, неведомой Кристе правдой.
— Да нет, с рожицей нормалек, но есть такая поговорка — кесарю-кесарево, а слесарю-слесарево.
— Ах вот что ты имеешь ввиду! — задохнулась Кристя. — Мое плебейское происхождение! А принцесса Диана? И вообще, ты мне надоел! У тебя мышление кучера.
Все еще надеясь, что Митя догонит и извинится, Кристя, роняя стулья, помчалась на выход. Да он на руках ее должен носить, засыпать комплиментами, ноги мыть и воду пить! Она и моложе, и красивее, он еще пожалеет! Но Митя не догнал и даже не окликнул.
Дома Кристя смыла косметику и упала на диван, смотреть в сотый раз фильм «Красотка», где проститутка Джулия Робертс влюбляет в себя миллионера. И чем дальше смотрела, тем уверенней понимала, что с Митей пора завязывать — разве он претендент, голодранец несчастный! Таких Митей только свисни, сбежится не меньше десятка. Хорошо, что она его не любит, а встречается просто так.
С работы вернулся брат, почавкал что-то на кухне и, дыша в лицо колбасой, хамски вырвал у Кристи пульт, переключив мелодраму на боевик.
Глотая закипающие слезы, она заперлась в своей комнате, свернулась клубочком на тахте и стала слушать любимое радио с дурацким, но отвлекающим трепом диджея и глупыми музыкальными приветами молодых тоскующих бездельников. А Митя и не думал звонить извиняться…
Было двенадцать ночи, с работы вернулся отец, погремел на кухне кастрюлями, поругался на кота и, вырвав у брата пульт, переключил программу на футбол. Брат, разъяренный, как циклоп из фильма «Седьмое путешествие Синдбада», брызжа слюной, ворвался к Кристе и, выдернув шнур из розетки, потащил приемник в свою комнату. Кристя кинулась следом, пытаясь восстановить справедливость и отстоять свое право на допотопную технику, завязалась потасовка, двухкассетник упал и развалился на части. (Мамочка будет в трансе, новая дырка в бюджете!)
— Корова! — заорал Артур и толкнул ее так, что она ударилась затылком о стенку.
— Урод! — не осталась Кристя в долгу и, разцарапав брату щеку, успела закрыться в ванной. Попытки выломать дверь пресек проснувшийся отец и, привычно раздав подзатыльники, (не слишком ли много побоев на день красивой и взрослой девушке?) разогнал их по комнатам. А Митя все не звонил…
Пол ночи Кристина проплакала. Ей было жаль себя, своей тусклой, не праздничной жизни и маму, которую ждут расстройства, и потерянную сережку. Бедная ломит, как лошадь, на своей неженской работе, а в результате пшик — не итальянские сапоги, а «приличненький» армянский самопал, которого на зиму не хватает, не дубленка, а искусственная шкурка, дубеющая на морозе и линяющая под дождем. Жалко отца, когда-то красивого мужика, обеспеченного шахтера, а теперь шабашника-неудачника, у которого единственная радость: пиво по будням, водка по праздникам. Жаль Митю, медалиста и краснодипломника, честного врача фтизиатра, искренне сострадающего больным, но вынужденного бросить медицину, чтоб обеспечить жену, а в итоге все равно ее потерявшего. Потому, что в бизнесе, как и в медицине, честным путем не заработаешь. Теперь у Мити она — чистая, нежная и понимающая, «девочка», «сокровище», «солнышко». …В любой момент готовая к предательству? Почему он, кстати, не звонит?
Кристя смотрит на звезды и думает о жизни. Кто придумал ее и зачем? Кто поделил людей на плохих, хороших и равнодушных, красивых, серых и уродливых? На удачливых бездельников и невезучих тружеников, на черных и белых? И почему общество, на словах стремясь к совершенству, не может его достичь, выбирая на трон подлых, лживых, жестоких. Была бы у Кристи власть, она ввела бы закон о добре. Чтоб доброта стала нормой жизни, и ей учили с рожденья. Учили аккуратности и порядку, ведь это тоже доброта, по отношению к дереву, собаке, соседу. Зло порождает зло, Кристя видит это на брате. В детстве они были не разлей вода, даже в ванной купались вместе. Куда подевался тот славный чувствительный мальчик, любящий удивлять и делать сюрпризы? Почему превратился в грубого, наглого, самодовольного? Из-за отцовских подзатыльников, или нападок сверстников, долгое время травивших его за мягкость и сентиментальность?
Общество шиворот навыворот, царство абсурда, вот где она живет! Если мир все же создан Богом, то почему он не помогает праведникам, почему не способствует людскому роду в самосовершенствовании, почему не карает грешников, ворующих и убивающих с его именем на устах? Или Богу интересна возня простых смертных, забавны их интриги и подлости? Но что же это за Бог, не сострадающий слабым? Холодно взирающий на их мучения и гибель?
На будильнике полвторого, а Кристе в шесть просыпаться. Может, проглотить валерьянки? Она выдавливает на ладонь две маленькие горошинки таблеток и шлепает босиком на кухню. В квартире сонное царство, кот в отместку отцу спит на его подушке, уложив на кадык свой хвост. А Митя так и не позвонил…
…Звонок будильника вошел в мозг, как игла бормашины в зуб. Где апельсиновый сок в постель, где голубая вода бассейна? Выпив кофе и прыгнув в джинсы, она мажет кисточкой ресницы, обводит губы темным карандашом. Вот вам красивая чувственная девочка, где вы, слепые, ленивые принцы? Так, не забыть бы тетрадь по вышке, сегодня будет контрольная. А Митя так и не позвонил!
— Ты чего сегодня в серебре? — спрашивает ехиднейшая из одногруппниц.
— Надоело мне это золото, — усмехается Кристя небрежно, — безликая штамповка, дудочка для богатых придурков.
На обочине, в ряду разномастных машин кто-то призывно сигналит. Может принц, сраженный Кристиной красотой? Она скашивает в сторону глаза и чуть не подпрыгивает от радости — это же Митя на своем драндулете!
— Как ты, цыпленок? — спрашивает он, ласково поправляя Кристины волосы, и от легкого этого прикосновения у нее мурашки бегут по телу и сладко кружится голова.
— Посмотри, что я тебе принес, — говорит он, протягивая бархатную коробочку. — Теперь мой цыпленок не будет грустить?
В коробочке сверкают два солнышка, две сережки в форме сердечек.
«А как же слесарю-слесарево» — хочет гордо спросить Кристина, но вместо этого прижимается к Мите и застенчиво шепчет «Ой, сумасшедший! Ну зачем же ты так потратился!»
Они целуются сладко и самозабвенно на глазах у курящих студентов, озабоченных преподавателей и замотанных пешеходов. И если бы это была американская мелодрама, то режиссер непременно заставил бы всех аплодировать. И Митя оказался бы богатым наследником, а их длинный-длинный, сладкий-сладкий поцелуй закончился бы в голубом бассейне. Но Кристине пока и так хорошо, в салоне горбатого старца. И о будущем думать не хочется, и о том, что этот родной, такой вкусный, уютный и милый сердцу человек — всего лишь сторожка для передышки на пути к волшебному дворцу.