Мое пристрастие к ее телу не знало границ, а она не знала границ в любви к своему мужу…
Я всегда приезжала первой. Выкладывала на стойку паспорт и ждала, когда портье отдаст мне ключи от номера. Ожидание занимало некоторое время, мы часто бывали здесь днем, а в двенадцать часов в гостинице check-out, и приходилось сидеть на неудобных креслах и разглядывать сто тысяч раз виденные панно.
Они никогда не водили меня в ресторан, все заказывалось в номер, приходила горничная, и ввозила столик, уставленный яствами. Денег они не жалели. Они жалели время, время которое могли провести со мной. Драгоценное.
Я никогда не брала себе сувениров, хотя он говорил, возьми, что понравится, пушистый халат, пепельницу, косметический набор, эксклюзивный шампунь. Нет, я брала только бумагу для писем, конверт и ручку.
Зачем?
Я писала письма. Письма себе, предупреждая о том, что меня обманывают. Обманули. Разбили надежды, мечты, и заодно розовые очки, которые и так уже были треснуты, сломаны и некрасиво склеены изолентой.
В письмах я никогда не называла себя глупышкой, хотя именно так чувствовала себя, сидя в номере и ожидая их прихода. Я ждала, ждала долго, и вечно бы ждала, мое пристрастие к ее телу не знало границ, а она не знала границ в любви к своему мужу.
И они приходили… Радостные, смеющиеся, вызывающие острое чувство зависти, распаковывали коробки с подарками, заставляли примерять и восхищаться, а я… Я хотела лишь сесть рядом с ней, вдохнуть запах ее духов, пока к ним не примешался запах страсти, пока он не смешался с нашими, пока она была так расслаблена, счастлива и не мучилась ревностью, глядя как ее муж занимается со мной любовью.
Нас связывали странные чувства, любовь, ревность и ненависть. И в тоже время мы не могли отказаться от этой связи, я любила ее, она ревновала его, а он ненавидел нас обеих. Ненавидел, потому что знал, что не будь его, она бы была моею, только моею!
Впервые я пришла в непримечательную гостиницу увлекаемая страстью к этой женщине, обещавшей мне… Черт, да ничего она мне не обещала, я сама нафантазировала бог знает что, потому что хотела ее безумно. Да, ее неуверенные слова, ее недомолвки я переводила в фразы, понятные мне — «я согласна», «я тоже», «да». Два часа металась по номеру, ожидая ее и теряя надежду.
И она пришла.
У меня тряслись руки, когда я приняла от нее первый подарок, маленькую резиновую хрюшку. Она была розовой, с нежным пятачком, небольшой дырочкой, из-за которой ее тельце сжималось в смешных судорогах. Я рассмеялась, а она налила «Мартини». Вслед упали одежды, я содрала тщательно заправленное горничными белье и уложила ее в постель. Она была податлива, но стеснительна, смущалась моих страстных поцелуев, сжимала бедра, прикрывала соски руками. Я была ненасытна, я так хотела ее! И тут явился он, не просто явился, а требовательно постучал в дверь и крикнул «открой, я знаю, что ты здесь»! Она запаниковала…
Нет, не так. Тогда мне казалось, что она запаниковала. Соскочила с постели, набросила халат, открыла дверь…
Он стоял на пороге, с презрительной ухмылкой.
— О, леди… И чем вы тут занимаетесь?
— Дорогой, я прошу тебя!
Тогда звучало искренне, но сейчас, зная подоплеку, я скажу, Боже какой ужасной актрисой была она. Но я поверила. Мне стало страшно за нее, за мою маленькую девочку, хотя она и была сантиметров на десять выше меня, но так трогательно она прижимала руки к груди, и так предательски распахивался гостиничный халатик.
Он выразился достаточно внятно, несмотря на употребление матерных слов.
— Ну, вы поняли, надеюсь?
Она покорно легла и протянула ко мне руки. Что я могла сделать? Отказаться от ее тела?
Нет!
Роли распределились сразу: он все время трахал меня, без устали, без перерывов, но у меня было преимущество — ее тело. Он ее не касался, был к ней удивительно равнодушен, когда я захлебывалась от страсти, млела от прикосновений, умирала от любви. Подушечки моих пальцев окунались в ее горячее, губы скользили по бедрам, а глаза видели, как она смотрит на него, как ее скулы сводит от непереносимой боли, когда он со стоном всаживался в меня, и его толчки внутри моего тела отзывались в прикусах моих зубов на ее возбужденных сосках.
Письма… Я до сих пор пишу себе письма, о том, что она знала от начала и до конца, что все будет именно так, и я ей нужна, для того чтобы удержать ее мужа, да и неважно все это, главное, что она рядом со мной, а обман… А что бы я сделала ради нее, на какой бы пошла обман?
Это невозможное трио сожительствует уже который год, но время не властно над нашими чувствами. Она все также ревнует нас, я люблю, а он ненавидит.