Последняя драчка была особенно жуткой, причем Костя взял сторону матери, но сокрушительный удар в спину победительнице нанес инсульт.
Бухгалтер ЖЭКа Наталья Петровна позвонила куме Наталье Сергеевне в полдень. До обеденного перерыва оставался еще час, но у нее просто лясы лопались — требовалось неотлагательно обсудить горячую новость — их мастер, толстая носатая тетка, выходила замуж за американца! Кума, несправедливо наказанная неудачным замужеством с алкоголиком, ахала и охала, требуя подробностей, Наталья Петровна захлебывалась слюной в предвкушении сладкой перемывки чужих костей, как вдруг в телефонной трубке образовался чужой, посторонний голос.
— Женщины, извините меня, пожалуйста, — влез он в разговор с издевательской вежливостью, — но я подняла сейчас трубку, а там вы. Давайте все вместе положим трубочки, чтоб разъединиться, а вы потом друг другу перезвоните.
— Че-его? — возмутилась Наталья Петровна. — С какой это стати? Мы говорим, а ты влезла, сама и клади!
— Да я-то кладу, но результата ноль, — терпеливо продолжила незнакомка. — Наши линии пересеклись, понимаете? Поэтому я вас и прошу положить трубочки всем одновременно, чтобы разъединиться.
— А у вас какой номер? — подозрительно спросила кума.
— Да какая разница, какой, — отмахнулась непрошенная собеседница, — я звоню из собственной квартиры. Что делать, если АТС наша старая, ведомственная, такое иногда случается.
— Так вот нехрен садиться на чужую линию и подслушивать посторонние разговоры! — рявкнула кума, которой аж горело узнать поскорей, как эта толстопопая мастерица из ЖЭКа такого хахаля подцепила. — Мы сейчас позвоним на АТС, тебя вычислят и оштрафуют!
— Ради Бога, сделайте милость, — отозвался голос с легкой иронией. — Только поскорее, пожалуйста! Мне срочно надо позвонить!
— Нет, ну ты глянь, какая дрянь бесстыжая! — задохнулась от гнева Наталья Петровна. — Ей надо, а нам не надо! Трубки мы не положим, поняла? А вот тебя, козу драную, заставим!
После этих достойных слов в ушах у кумушек противно заклацало, что означало только одно — невидимая врагиня нагло щелкает пальцем по рычагу.
— Да хоть об-б-б-де-лай-ся! — заблеяла в микрофон принципиальная Наталья Петровна, — хоть лоп-п-п-пни на месте!
А нахалка все стучала и стучала, била и била по рычагу, то ли досаждая пристойным женщинам, то ли демонстрируя, что при всем желании не может от них отсоединиться. …Лариса Ивановна глянула на часы — было уже пол первого. Пол часа назад Лена должна была сделать укол Катюнчику, но она, конечно, забыла. Что делать — дочь всегда отличалась рассеянностью, а уж теперь, когда малышка заболела и не дает ночами спать, тем более. Годовалая Катюнчик еще неделю назад подхватила простуду, Ленка молчала и лечила ребенка травами, и вот результат — ОРЗ перешло в гнойную ангину. Не была бы Лариса Ивановна сама терапевтом, положила бы дочь с внучкой в больницу, а так какой смысл? Уколы и дома сделать можно, а как горлышко обработать, она Лену вчера научила. Хотела забежать и сегодня, перед суточным дежурством в больнице, но помешали друзья — они забрали из стационара бабушку после инсульта, попросили зайти проконсультировать. Самое обидное, что напомнить дочери об уколе помешали вздорные тетки, очутившиеся на ее телефонной линии. Ну откуда в людях такая злоба, такое желание оскорбить, унизить, осложнить чужую жизнь? Такое неприятие маленьких, совсем необременительных уступок?
Со слабой надеждой на чудо она снова потянулась к телефону. А вдруг эти тетки одумались и положили трубки? Но зуммера не было, а в отдалении слышался шум рабочего кабинета — хлопала дверь, стучали каблучки, и женский голос, еще недавно сыпавший на нее проклятья, теперь гневно жаловался коллегам — «я хоть и сама говорить не смогу, но этой заразе нервы попорчу!»
Все болезни от нервов — вспомнилась мамина любимая поговорка, многократно подтвержденная и медицинскими учебниками и практикой. Мамочка, царствие ей небесное, в полгода растаяла, похоронив отца, а ведь была цветущая женщина! Но это любовь, неуправляемая сфера души, а сколько фибром, инфарктов, инсультов от пустяковых вспышек эмоций, от мелких, глупых, низменных войн между родственниками и близкими друзьями, от сжигающей душу черной зависти! Вот и эти, сегодняшние телефонные тетки, явно не прибавили себе здоровья всплеском безудержной желчи.
Лариса по опыту знала — злые стареют быстрей. Мила Ефимовна из горздрава — вся в золоте, питается так, что простым врачам и не снилось, ходит в бассейн, на массаж, а в свои 35 — корова коровой. Подбородок тяжелый, взгляд гадючий, правда, стоит замаячить толстосуму, просто лоснится от подобострастия. А Ларису в ее сорок пять пока называют девушкой, и стройная она без всяких диет, и походка легкая, хоть и крутит коленки.
Нет, среди обеспеченных тоже встречаются добрые люди! Взять бывшую однокурсницу Танечку. Все в ее жизни сложилось, как по нотам. Познакомилась с Сашей на втором курсе, в стройотряде, на пятом поженились. Жили вначале более чем скромно, Танечка, сидя в декрете, даже полы в конторе какой-то мыла. Саша был весь в работе, и она его понимала, жалела, пестовала. А результат налицо — теперь он уважаемый профессор, его разработки признаны за рубежом, у него своя научно-практическая лаборатория, которая приносит солидный доход. Танечка отдыхает за границей, одевается в бутиках, а дети, дети какие! У обоих дипломы с отличием, блестящие кандидатские! Но Танечка не зазналась, не очерствела. Когда у нее, у Ларисы, внучка родилась, завалила малышку подарками, а другой институтской подружке оплатила дорогостоящую операцию. И выглядит она, как цветок — то же милое детское лицо, нет набрякших век, опущенных уголков рта, уставшего взгляда.
Друзья встретили Ларису Ивановну как дорогого гостя.
— Вначале за стол, потом к пациенту, — распорядился Костя, снимая с нее спортивную курточку.
— Ни-ни! — возразила она. — Делу время, потехе час! Вот только позвоню на секундочку, можно?
— Мамочка, не волнуйся, — затараторила Лена. — Укол сделала минута в минуту, Катюнчик чувствует себя хорошо, спала долго и сладко, и аппетит прорезался!
У Ларисы отлегло от души, и она направилась в спальню.
Тетушка Лиза, мать Константина, прожила свою жизнь на пьедестале. Полковничья жена, она привыкла к пайкам, служебным машинам, бесплатной солдатской силе, к лести жен подчиненных мужа. А сама, похоже, никого не любила, кроме единственного, драгоценного, обожаемого сыночка. Костю было за что любить — умный, воспитанный, порядочный и потрясающе целеустремленный. Социальное происхождению и бесспорные достоинства чада предполагали ему в пару и соответствующую девочку, но сын впервые не оправдал материнских надежд. Он женился на бесприданнице Райке, имеющей к тому же сомнительную репутацию. И как Лизавета ни билась, как ни воевала с невесткой, между ними всегда оставалась ничья. Последняя драчка была особенно жуткой, причем Костя взял сторону матери, но сокрушительный удар в спину победительнице нанес инсульт. И вот теперь она лежала на белых простынях с чужим перекошенным лицом и жалобными глазами.
— Ничего-ничего, — погладила ее по руке Лариса Ивановна. — Будем лечиться, будем бороться, и обязательно встанем на ноги.
Она выписала лекарства, показала Раисе (ей, главной врагине!), как делать больной массаж, и шепнула старушке на ухо:
— А Рая-то вас очень любит. Права-правда! Строгая, говорит, свекровь, но справедливая. Умная и добрая.
Беспардонная ложь выдавила из старушечьих глаз мутную горошинку — слезинку — то ли благодарности, то ли раскаянья, а может, ни того ни другого, а элементарной жалости к себе. Но это была ложь во спасение. Бабулька должна была перестроиться и позитивно воспринимать заботу той, которую столько лет сживала со света.
— Она ведь мне яму рыла, ты понимаешь? Мне! — горячо зашептала в коридоре Рая.
— Теперь это не имеет абсолютно никакого значения, — оборвала Лариса. И Рая послушно закивала головой.
…Трубка лежала на столе, Наталья Петровна подсчитывала на калькуляторе общие долги по квартплате, а душу разрывали так и не высказанные куме эмоции. Нет, ну есть справедливость на свете? У нее, порядочной, уважаемой женщины дочь — красавица. Что личико, что рост, что пышная грудь — загляденье и только! А как шьет, готовит, торговый закончила! И толку? Липнут одни алкаши и альфонсы! Девочке 26, а жениха и в помине нет. А эта корова носатая, крокодилица сорокалетняя, поперлась в пивной ресторан на площади и познакомилась с иностранцем! Да еще сумела чем-то так его обольстить, что он предложение сделал!
— Наталья Петровна! — оторвал ее от горьких мыслей гневный голос начальника. — У вас склероз или климакс?
— В смысле? — растерялась бухгалтерша от столь неслыханного хамства. Молодой, холеный начальник стоял на пороге, скривив презрительно губы, и тыкал пальцем в лежащую на столе трубку.
— Я звонил вам из исполкома целых полчаса, ждал, когда вы насплетничаетесь, чтобы попросить продиктовать несколько важных цифр! А вы, оказывается, просто трубку на рычаг положить забыли! Или, может, вы скрываетесь от назойливого поклонника?
За его спиной прыснула молодая профурсетка — паспортистка. Этого Наталья Петровна вынести не могла.
— Да я… — поднялась она с места, втягивая воздух полной грудью, — я проработала здесь тридцать лет, а вы всего лишь без году неделя!
Она хотела напомнить этому недоучке, этому хлыщу коррумпированному, что знает о его махинациях и не позволит себя унижать, но в затылок ударила пронзительная боль, к горлу подкатила непреодолимая тошнота, а кабинет вдруг сорвался с оси и закружился, завертелся перед глазами, как бесшумная карусель.
…Лариса пришла на дежурство чуть раньше обычного — у старшей медсестры был день рождения, и в ординаторской собиралась тесная компашка.
— Ну как больные? Тяжелые есть? — спросила она именинницу, протягивая пакетик с подарком.
— Одна поступила после обеда, — сообщила та, раскрывая коробочку. — Ой, прелесть-то какая, Ларисванна, ты просто волшебница! В пятой палате лежит, микроинсульт.
— Ладно, вы накрывайте, колбаску режьте, а я ее навещу.
Бухгалтер ЖЭКа Наталья Петровна смотрела в нищенский больничный потолок и мысленно молилась Богу. Она не хотела умирать, просто не имела на это право. Что тогда станет с дочкой? Выйдет за алкоголика? Пойдет по рукам? А с мужем, инвалидом второй группы? Он даже супа сварить не может!
Подошла дежурная врач, миловидная, изящная женщина. Доброе лицо, участливые глаза, пощупала пульс, померила давление, сказала что-то ласковое, утешительное, по руке погладила. У бухгалтерши даже слезы навернулись. Такие люди редко встречаются, хоть в этом повезло. В основном все хамовитые, нахрапистые, типа их мастерицы пройдошистой (ну вы подумайте, американца подцепила!). Или молодого начальника, папенькиного сынка. Или той наглючей бабы из телефона, (чтоб у нее повылазило!) что не дала договорить с кумой и завела ее с самого утра… И, с трудом ворочая языком, сквозь жалкую болезненную улыбку, Наталья Петровна прошептала:
— Вы такая хорошая, спасибо вам! Были бы все такими!
Что-что, а в людях она разбиралась.