Когда теща начала приписывать ему роман со мной, шестое чувство подсказало, что это я и есть…
Звонок разбудил ни свет ни заря, когда я собиралась в кои-то веки выспаться. Вскакиваю, сразу проснувшись — мало ли что, слишком ранние звонки всегда пугают. Нервно хватаю трубку:
— Алло!
— Егор у тебя?!
— Какой Егор? – автоматически переспрашиваю, и тут же до меня доходит вся бессмысленность вопроса.
Можно подумать, у меня десяток Егоров. И я сейчас уточняю, какой конкретно имеется ввиду.
На самом деле ни Егоров, ни Саш, ни Петь, ни прочих обладателей мужских имен уже давненько рядом с собой не видела.
— Марина, Егор – это мой зять. Муж Светы.
Наконец до меня дошло, кто звонит в такую рань. Мамина подруга Лидия Петровна. Которая два года назад с трудом выдала свою тридцатилетнюю дочь Свету. Похваляясь при том моей маме: вот, мол, Светка-то моя… Не то что твоя…
Я старше Светы на два года. Поэтому, конечно, всем было ясно, за кого следует порадоваться, а кого — пожалеть. При том, что вроде «все при мне», как говорится. Не зря говорят: не родись красивой. Пока у меня от этой красоты одни неприятности. Вот, кажется, и очередная.
— Лидия Петровна, — стараюсь говорить спокойно, а сама едва справляюсь с дрожью в голосе – шок все-таки, – я вашего Егора ни разу в жизни не видела. Я даже не знаю, как он выглядит!
— Правда? – в голосе слышится желание поверить.
— Ну, конечно! Как вам вообще могло прийти в голову у меня его искать?!
— У него есть женщина. Мы думаем, это ты.
— Да с чего это?!
Сердце заколотилось, к глазам подступили слезы. Как будто я и впрямь в чем-то виновата. Ну почему, если женщина не замужем – можно подозревать ее во всех грехах? В соблазнении чужих мужей. Которые, может, ей даром не нужны.
— Мне ваш Егор даром не нужен! – слова сами собой вырвались, как последний аргумент. – У меня свой есть. И не Егор! И не женатый.
Соврала. Спасать-то надо как-то себя от несправедливых и потому обидных обвинений.
— Да?.. Я тебе верю, Мариночка. Верю, — голос вдруг стал плаксивым, потеряв былой напор. – Ты понимаешь, Светуля плачет, Кирюша у нас болеет, а он… Он… Сказал, что в командировке, а сам на звонки не отвечает, и наверняка ни в какой он не в командировке, а у женщины. Мариночка, ну скажи что-нибудь Свете, а то она так переживает, места себе не находит, я не знаю, чем ее успокоить…
Не успела ничего сказать, как трубка уже перекочевала к Свете, и теперь я слышала ее всхлипывания.
Злость и обида мгновенно прошли, на их место пришла жалость. Кирюше недавно исполнился год, и он болеет, а муж непонятно где – заплачешь тут… И вместо того, чтобы бросить трубку, я начала утешать Свету:
— Света, перестань плакать и выкинь из головы всякую ерунду. Ты должна сейчас думать только о ребенке. И о себе! И ни на чем плохом не зацикливаться.
— Ну за что, за что он со мной так, — услышала я захлебывающийся слезами голос. – Что я ему сделала?
«Не ты первая, не ты последняя, дорогуша», — хотела сказать я. Но воздержалась.
Кое-как утешив Свету, положила, наконец, трубку. Посмотрела на часы – начало седьмого. Конечно, в какое еще время ловить загулявших мужей. Брать их врасплох, тепленькими, в чужой постели.
Сердце колотилось, никак не могло угомониться. Надо бы маме позвонить, спросить, где она таких подруг откапывает. Ладно, позже предъявлю претензию — нормальные люди спят еще.
Я завернулась в одеяло и закрыла глаза. Хорошо бы успокоиться и все-таки попытаться немного вздремнуть.
Но уснуть мне, конечно, так и не удалось. Я провалялась без сна еще пару часов, и в моем воображении мелькали страшные картины: будто Лидия Петровна врывается в мою квартиру и носится по ней как ураган, заглядывая то под кровать, то под шкафы — с криками: «Ну и где ты прячешь Егора?!»
В десятом часу телефон снова зазвонил.
Я вздрогнула: неужели, опять она?
— Марина? – голос мужской.
— Да.
— Это Егор.
— Какой Егор?
Тьфу ты, кажется, я сегодня уже задавала этот вопрос.
— Муж Светы.
Приехали!
— Зачем вы мне звоните, Егор? Хотите извиниться за свою тещу?
— А что, она уже до вас добралась?
— Устроила мне допрос с пристрастием. Интересовалась, где я вас прячу.
— Вот зар… Извините. И что вы ей сказали?
— Что я вас ни разу в жизни не видела и даже не представляю, кто вы такой.
— Похоже, она не поверила.
— Почему вы так думаете? Мне как раз показалось, что поверила.
— Ага… Только что звонила мне и пытала, не у вас ли я в данный момент. Я, собственно, почему и звоню вам… Хотел попросить, чтобы вы объяснили моей теще, что у нас с вами… ничего не было. Думал, может, хоть вам она поверит.
— Слушайте, а откуда у вас вообще-то мой номер? – спохватилась я.
— У тещи записная книжка рядом с аппаратом лежит. А у меня память на цифры.
— Вы все номера оттуда наизусть помните?
— Не все, конечно. Ну извините, теща весь мозг вынесла, только о вас и говорит: признавайся, что спишь с Мариной, и все тут. Естественно, я на ваше имя в книжке отреагировал. Когда его там увидел… случайно. К тому же у вас номер легкий.
Номер у меня действительно легкий.
— Да, попали мы с вами, — мне вдруг стало смешно.
— Попали… Попробуй докажи теперь, что ты не верблюд.
— Послушайте, Егор, а как ей вообще пришло в голову – нас… соединить? Мы ведь даже не пересекались.
— Пересекались…
— Ка-а-ак это?
— Мы с вами в один бассейн ****** ходим.
— Ну и что? Не в одно же время? Я — по средам в 13.00.
— Так и я… По средам, в 13.00. С этого все и началось. Моя теща как-то вашей маме позвонила, а ваша мама сказала, что вы после бассейна должны к ней зайти. Теща спросила, в каком вы бассейне. Ваша мама ответила. Теща сложила два плюс два и поняла, что…
— Слушайте, но ведь это же бред! Кроме меня там еще множество женщин – в этом же бассейне, в это же время. К ним же она не ревнует?
— Вот и я говорю – бред. Но она вбила себе в голову, что мы с вами вместе ходим. И переубедить невозможно.
Я подумала, что в бассейне точно не стала бы устраивать романтических свиданий. Я хожу туда плавать, потому что люблю это занятие до самозабвения. И уж где-где – а в бассейне мне мужчина точно не нужен.
— Егор, извините, я сделала все, что могла. Вашей теще я твердо сказала, что мы с вами не знаем друг друга. И я повторю ей это еще раз сто, если она будет звонить снова.
Надо было бы добавить: и не ввязывайте меня больше в свои проблемы. Но я промолчала.
— Спасибо, Марина. Извините за беспокойство.
— Будьте здоровы.
«До встречи в бассейне, дорогой Егор», — снова только подумала.
Кстати, что теперь делать с бассейном? Перестать ходить? Чтобы, не дай бог, не встретиться с Егором?
Вот еще. Я люблю плавать. И от бассейна отказаться из-за чьих-то дурацких подозрений не вижу смысла.
Внезапно поймала себя на мысли, что пытаюсь вспоминать мужчин, плававших со мной в одно время. Интересно, кто из них – Егор?
Этого еще не хватало! Что за вопрос?
Мужчин туда ходило не так много. Я особо никого не разглядывала. Но несколько образов все-таки всплыли в моей памяти. Высокий, худощавый – похоже, староват. Егор должен быть моложе. А вот — бритый наголо паренек? Наоборот, слишком молод. Еще двое толстяков за пятьдесят… Остается этот, здоровый, коренастый, бугай… А-а… Есть еще — спортивный такой… симпатичный, пожалуй. И этот еще — «ботаник». Кто-то из них. Кто?
Так, хватит! Нет никакого Егора.
До среды мне в самом деле удалось полностью выкинуть из головы Егора и все, что с ним связано.
До среды. До бассейна.
— Марина?
— Я как раз протягивала свой абонемент администратору. Рядом со мной стоял этот — который симпатичный…
— Да, — пыталась отвечать сухо, не глядя в его сторону.
— А я Егор. Будем знакомы.
— Егор, нам с вами совсем не надо быть знакомыми. Понимаете? – зашептала я, пытаясь увести Егора от любопытных глаз администраторши.
— Уже знакомы, ничего тут не поделаешь, — мило улыбнулся он.
И как это Лидии Петровне удалось женить его на Светке?
Стоп, опять лезут запрещенные вопросы!
— Теперь я не смогу говорить вашей теще, что мы незнакомы. Получится, вру.
— Да я вроде разрулил ситуацию. Надеюсь, она успокоится.
— Разрулили? Поздравляю. Как вам это удалось?
— Поклялся, что женщины по имени Марина у меня не было никогда в жизни. По-моему, она поверила.
Прозвенел звонок, и мы отправились по раздевалкам. Все, плавать, плавать и плавать…
Он плавал по второй дорожке. Увидев меня, помахал рукой. Я сделала вид, что не заметила. Обошла бассейн, зашла с другой стороны. На шестую дорожку. Подальше.
Но там плавали сразу четверо медлительных теток. Мне стало некомфортно. Я люблю плавать быстро. Наткнувшись сначала на одну, потом на другую, получила вслед порцию злобного шипения и недовольных реплик. Решила перебраться на соседнюю дорожку, хоть и с опаской, потому что там плавал здоровенный бугай, поднимая кучу брызг. По крайней мере, он там был один.
Еще на одну дорожку ближе к Егору перебираться не рискнула. Не хотелось, чтобы он меня видел. И самой не хотелось видеть его. Хотелось нырнуть поглубже, скрыться.
Что я и сделала незамедлительно. Мимо на безумной скорости пронесся бугай, и я увидела, что он плавает в ластах!.. Что в бассейне вообще-то запрещено. Надо пожаловаться тренеру! Но ради этого выходить, привлекать к себе внимание?… Нет уж, потерплю.
Я уже проклинала этого Егора и его драгоценную тещу за то, что испортили мне кайф от любимого занятия. Надо бы и в самом деле поменяться на какое-то другое время.
Я нырнула еще раз, вынырнула – бугай обдал меня шквалом брызг – и поплыла моим любимым кролем, стараясь держаться поближе к краю дорожки. Вот так, осторожненько, сначала не спеша, потом быстрее, еще быстрее, вдох – выдох, вдох – выдох…
Удар. Голова раскололась. Наступила темнота.
Я очнулась, почувствовав, что кто-то держит меня на руках. Открыла глаза и увидела совсем рядом лицо Егора.
— Фууух, пришла в себя, — сказал он, выдыхая.
По его лицу стекала вода. С меня тоже стекала вода. Рядом суетились.
— Что вы стоите, в медпункт ее! – чей-то голос.
Я не сразу поняла, что произошло. Какая-то катастрофа? Обрушилась крыша в бассейне?
— Что случилось-то? – спросила я в медпункте, когда медсестра мерила мне давление. Голова жутко болела, кружилась.
— Этот урод тебя сбил, – сказал Егор, который, оказывается, сидел рядом. – Головами вы с ним столкнулись. Ему-то хоть бы что, а ты сознание потеряла.
Ах, да… Я вспомнила удар. Оказывается, это был удар головами. Смешно. Я попыталась улыбнуться, и скривилась от боли.
— Молодой человек ваш молодец, — сказала медсестра. – Отреагировал мгновенно, вытащил.
Я хотела возразить, что Егор — не мой, но сил почему-то не нашлось.
— Встать сможешь? – спросила медсестра.
Я попробовала. Я не смогла.
— В больницу ее надо, — медсестра обращалась к Егору, а у меня не было сил возразить. – Может, скорую?
— Не надо! Я сам!
Потом он вез меня в больницу, аккуратно уложив на заднем сиденье машины. И ни в какую не хотел уходить, пока не убедился, что у меня легкое сотрясение, которое должно быстро пройти…
На следующий день пришел. Цветы и апельсины. Сидел у моей кровати. Держал за руку… На следующий день опять пришел. И на следующий…
Я стала его ждать. Почувствовала, как это здорово – когда есть кто-то сильный и надежный, кто, не раздумывая, бросится на помощь, и вытащит — стукнутую головой и уходящую на дно, а потом будет… сидеть рядом, и держать руку.
Сначала я честно думала про Свету и ее маму. И про их годовалого сына. От этого щемило внутри. Потом перестала думать.
Через неделю меня выписали. Егор приехал, чтобы отвезти меня домой. Я отказывалась ехать с ним, говорила, что доеду сама, в такси, или автобусе, ведь здесь недалеко. Он заставил меня сесть в его машину, и довез до самого подъезда…
Тут я должна была сказать: «Спасибо, до свидания». И зайти в подъезд, хлопнув дверью с кодовым замком.
Но… целоваться мы начали уже в лифте. Я могла бы, конечно соврать, что совершенно не понимаю, как это могло случиться, что никак не ожидала, что какая-то неведомая сила бросила нас… Но. Вот ужас-то — я этого хотела. Оказывается…
Мы вышли на моем седьмом этаже, и, пока я открывала дверь квартиры, в сотрясенной голове остатки разума просто-таки вопили: «Остановись!» Но куда там…
Егор схватил меня в охапку и сказал в ухо:
— Ты знаешь, это какое-то невероятное упущение, что у меня никогда не было женщины по имени Марина.
Мы тут же начали исправлять «упущение». Исправляли долго, со вкусом. Великолепно! Как ни одно из упущений моей нескладной жизни.
Потом он не хотел уходить. Говорил, что останется. Разведется. Давно заметил меня в бассейне. Когда теща начала приписывать ему роман со мной, шестое чувство подсказало, что это я и есть.
Врал, наверное. А может, и нет?
Еле его вытолкала, словом.
— У тебя сын, — пыталась вразумить.
— С сыном буду общаться, — уже из-за двери.
— Сыну нужен папа. И не воскресный!
— Я все улажу, — сказал. И я услышала звук шагов.
Вечером позвонила Лидия Петровна. Каждое ее слово било кувалдой по недолеченной голове и отзывалось гудящей болью в висках.
— Ну и дрянь же ты, Ма-рри-на. А я-то с тобой, как с порядочной. Егор явился. Сказал, что уходит к тебе. Ребенок болеет! Жена от слез опухла! А он уходит… Как же, кто ему даст уйти-то, пусть и не надеется! А ты… Говорила, что у вас ничего не было!
— Ничего не было…
«До сегодняшнего дня», — хотела сказать. Но не сказала.
— Не ври! Завралась! Не мешай нам жить, прошу. Исчезни, чтобы мы тебя не видели.
— Как исчезнуть? Утопиться? Уехать в Сыктывкар?
Откуда взялся Сыктывкар? Просто ляпнула от стресса.
Но она, непонятно почему, вдруг зацепилась за Сыктывкар:
— У тебя кто-то есть в Сыктывкаре? Вот и хорошо, вот и езжай! Всем будет лучше.
— Марина, не слушай ее! – донесся до меня издалека голос Егора. – Я сейчас к тебе приду…
На том конце, видимо, шла борьба за трубку. Сквозь возню прорывался голос Лидии Петровны:
— Ты смотри какой! Не пущу!!!
Короткие гудки.
Весь вечер я просидела перед телефоном, глядя в одну точку. Думала, как здорово было бы и правда — уехать к черту на рога и начать новую жизнь. В Сыктывкаре?
Егор не пришел. Не позвонил. Наверное, теща приковала его наручниками к батарее и заклеила рот скотчем.
Я все-таки вышла из оцепенения. Вдоволь нарыдалась. Полегчало.
Егор позвонил на следующий день. Долго объяснялся. Что-то обещал…
Некоторое время я слушала. Потом положила трубку. Телефон звонил снова.
Я смотрела на верещащий без умолку аппарат, и думала: а я ведь знаю, что будет.
Не разведется. Но и меня не бросит. Будет приходить. Сначала раз в неделю. Потом раз в две недели. Потом раз в месяц. Ни разу не останется на ночь. Все выходные и праздники я буду одна. Иногда будет пропадать без объяснений на месяц. Потом появляться. С подарками. Снова пропадать. Пару раз я его выгоню. Он уйдет. Но быстро вернется. И будет «кормить» обещаниями. Надо немножко подождать. Потом — еще чуть-чуть. Пока Кирюшка подрастет… И так пять лет. Может, восемь. Или даже десять… А потом я узнаю, что Света беременна вторым. Не потому, что у них чувства. А потому, что иначе не получить материнский капитал. Для нее это последний шанс… И тогда я выгоню его окончательно. Пожелаю счастья семейству. Удалюсь в гордое одиночество…
Я смотрела на звенящий телефон, и думала, что не хочу такой предсказуемости.
Уж лучше уеду в Сыктывкар.
Еще немножко посидела рядом с телефоном. А потом решительно полезла на антресоли и достала оттуда большой пыльный чемодан.
© Лариса Базарова