…И только своей благородной участи — терпеливого муравья — Галина ей не желала, но разве желания матерей берутся Всевышним в расчет?
Толстая тетка с густо подведенными бровями, похожая на колдунью, по-хозяйски расположилась в холле столовой, рассыпав по столу цветные веера экскурсионных открыток. Сытые, умиротворенные щами со свежей капустой и жареной семгой отдыхающие, лениво скользили глазами по глянцевой поверхности озера Рица и пещер Нового Афона, по златым горам из жирной форели, коей можно насладиться на экскурсии в форелевое хозяйство, и шашлычному домику в горах, прикидывая — какой бы духовной пищей побаловаться на десерт.
— Вечерний Сочи не берите, — шепнула Гале коллега, — мы вчера ездили, ужас и кошмар! Какие-то темные закоулки, лающие собаки, улица роз, на которой три чахлых цветочка…
Тетка-колдунья, уловив негатив в свой адрес, ошпарила недобрым взглядом.
— Женщины, если вам поболтать, то отойдите от стола, пожалуйста, — зычно рявкнула она через головы курортников.
— Ну почему, — смутилась Галя и схватила первую попавшуюся открытку, — я экскурсию выбираю. Сколько стоит «Долина дольменов»?
Цена оказалась приемлемой, а настораживающая незнакомость слова «дольмен» скрашивалась дополнительной строчкой — «Три водопада». Что-что, а водопады дочке понравятся, и пофотографироваться там можно будет, и искупаться.
Утром рано, изменив привычке поспать и кинув в сумку яблоки и фотоаппарат, мать и дочь выскочили из номера, чтоб занять места получше в экскурсионном автобусе. Сочный и пряный сочинский воздух, насыщенный ароматами диковинных растений, наполнил легкие живительным бальзамом.
— Пальмы, лианы и олеандры, господи, счастье-то какое, — зажмурилась блаженно Галина, — может быть мы в раю?
Автобус уже стоял, и в нем сидели ранние пташки, в основном молодежь — семейные пары, подружки, стайка сбившихся в кучу одиноких курортниц. Галя была самой старой. Да, в чем мы действительно отстали от Европы, так это в отношении к старикам, в который раз она с грустью отметила про себя. Если западные пенсионеры активно путешествуют и собираются с друзьями в кабачках и пивнушках, то наши, отечественные, развлекаются на огородах, а днем сидят, как тараканы за печкой.
Пока Галя вязла в собственных неспешных мыслях, дочь бегло изучила попутчиков и возбужденно сообщила, что с ними едет француз с переводчицей, которая, похоже, его жена. Отныне именно эта парочка, а не рассказ экскурсовода занимала внимание Светки, студентки первого курса факультета иностранных языков, тайно мечтавшей о красивой любви на фоне стриженых газонов, голубых бассейнов и дорогих лимузинов. Между тем автобус бодренько карабкался в гору, вдоль которой высились действующие пансионаты советских времен и среди них недостроенный небоскреб строителей Байкало-Амурской магистрали. Рядом с высоткой памятником советской бесхозяйственности застыл безнадежно ржавый башенный кран. Когда-то и Галя рвалась на БАМ, отирая коридоры обкома комсомола, но ее не пустили, и стройка века промелькнула мимо, обрызгав историями чужого таежного счастья и щемящими романтичными песнями. Между тем экскурсовод, прокашлявшись в микрофон, уже завела привычную пластинку: кто населял благодатные эти земли до Кавказской войны, кто после, кто из князей имел здесь имения, кто дарил их любовницам, а кто работал на потомков — строил дороги. Галя не особенно напрягала внимание, зная по опыту, что все равно все забудет, но два момента ее зацепили. Оказывается, знакомое по произведениям Лермонтова слово черкес — это вовсе не национальность, а переводится, как головорез. Что же касается древних поселенцев гор, то ими были убэхи, которые после Кавказской войны ушли в Турцию и растворились в местном населении. Убэхи были темпераментны и плодовиты, так вот откуда любимое выражение ее подруги Лильки — убэхаться в постель! Странное Лилька создание, ей-богу, женщина до мозга костей. Давно разменяла полтинник, ходит в раскорячку из-за больных ног, а маникюр-педикюр-прическа — святое дело, как чистка зубов. И в мужиках, несмотря на свой умище, не разочаровалась. Закатит свои умопомрачительные иудейские глаза и тянет на распев: «им надо все прощать, они умеют делать сладко!»
— Мам, а французы целуются, — возбужденно шепчет дочь, дергая Галю за рукав.
— Ну и пусть, — шипит она в ответ, нехорошо наблюдать за людьми, слушай лучше лекцию и умней.
Убэхи, как сообщила экскурсовод, были еще теми хмырями. Своих стариков они сбрасывали со скалы, когда бедняги переставали себя обеспечивать. Но один старик оказался умнее и положил конец звериной традиции. Он сумел растопить сердце сына, когда тот тащил его в мешке на скалу, получил разрешение спрятаться в горах и стал давать оттуда умные советы своему племени. Так что в конце-концов был не просто легализован, а с почестями возвращен домой.
К дольмену добирались пешком — по крутому и скользкому горному спуску. Экскурсовод опиралась на руку водителя и вдохновенно вещала, что однозначного толкования, что означают эти каменные сооружения с круглыми, как в собачьей будке дырками, нет. Одни исследователи считают их усыпальницами, а другие — камерами добровольного затворничества наиболее духовных предков, искавших в уединенных молитвах истину. Но так или иначе, в дольменах продолжают жить то ли духи, то ли души, с которыми можно пообщаться и вызнать ответ на самый волнующий вопрос.
— Только задать его надо правильно, — подчеркнула гид, ведь ответом будет не глас с неба, а какой-либо знак или внезапное озарение.
— Ты о чем спросишь? — спросила Светка, разворачивая леденец.
— Секрет, — ответила Галя, — а ты?
— Тоже секрет, — обиделась дочь, стараясь держать в поле зрения французов, не идущих, как все, а парящих над тропкой.
— Знаю я твои секреты, — засмеялась Галя, — ты спросишь, ждет ли тебя принц на стриженом газончике.
Из-за деревьев вынырнула встречная экскурсионная группа. Люди шагали мрачно и молча, то ли дольмен их чем-то расстроил, то ли подъем в гору не располагал к веселью. Памятник старины расположился возле родника, бьющего из скалы. Сложенные домиком огромные валуны, кое-где заросшие мхом, большая черная дыра посредине, у которой молодежь тут же начала фотографироваться, но внутрь залезть никто не решался. Светка тоже вскарабкалась на камни и сделала матери знак, что можно фотографировать, но ее бесцеремонно загородила блондинка с проколотым пупом и стала старательно кривляться, принимая вульгарные позы. Внизу суетился ее дружок, подобострастно щелкая фотоаппаратом.
— Девушка, посторонитесь, пожалуйста, — попросила Галя, — нам всего лишь один кадр сделать.
Блондинка глянула на нее сверху вниз и злобно огрызнулась:
— Чего орешь? Корова!
Галя не увидела, а почувствовала, как побледнела Светка, готовясь кинуться в бой. Но вовремя разрядила обстановку, — Не нужно так нервничать, девушка, это портит внешность, а вы такая красивая…
Блондинка ответила ненавидящим взглядом, но молча сдвинулась в сторону. Запечатлев дочь в объятьях вечности, Галя зашла к дольмену с тыла, где не было криков и суеты, прижалась горячим лбом к прохладному влажному камню, закрыла глаза и прислушалась. Людские голоса постепенно слились в глухой, однородный и отдаленный гул, а в Галю стала вливаться расслабляющая, блаженная тишина.
— Как жить? — спросила она мысленно того, кто, благосклонно желая к ней прислушаться, выключил, как в телевизоре, все звуки. — Хочется любви, но никто не дает, все берут. Хочется комфорта, но дом похож на перекресток. Кто я, зачем я, что меня ждет?
Она подождала секунду и открыла глаза, звука еще не было, постороннего мира тоже. Из расщелины в камне выполз сонный муравей, вскарабкался на ворсинку мха, чуть-чуть покачался, то ли размышляя, то ли получая удовольствие, потом вздохнул (Галя могла поклясться, что слышала этот шумный и грустный вздох!!), выволок из той же расщелины раздавленное зернышко, а может, сухую личинку и зашагал к одной ему видимой цели.
Вот тебе и ответ, подумала Галя, расправляя плечи — тащи и не ропщи. Ухаживай за маразматическим дядей, помогай осиротевшей племяннице, терпи дурковатую подругу, выбившуюся в начальницы, но не ставшую менее одинокой. И отрабатывай путевку в Сочи, подарившую счастливое безделье на две недели.
— Мам, — разорвал тишину Светкин голос, — ты где была?
— Тут стояла, — ответила Галя, удивляясь, что все вернулось на круги своя, будто и не было мгновений полной, все поглощающей тишины.
— А я тебя не видела, — удивилась Светка. — Сфотографируй меня еще.
И по хозяйски поставила ногу на последнюю обитель самого духовного из местных убэхов.
Французы целовались, им не надо было спрашивать дольмена о смысле жизни, они его узнали без молитв и медитаций. Заметив Светкино внимание, они стали ей улыбаться и даже попросили запечатлеть их у водопада. Нет, есть на свете и настоящие чувства, и благородные души, и счастливые пары, только Галя ходит не по этим лесам и цветочным лугам, а по душной, выжженной солнцем степи. Потому и не попадаются ей гордые звери, а только тушканчики и полевые крысы, в лучшем случае, промчится косой или облезлый козел. Она вспомнила мужей благополучных подруг и знакомых, пытаясь примерить их на себя — с кем бы могла быть счастливой. Оказалось, ни с кем. Один примитивен и самодоволен, другой занудлив и капризен. Третий скучен, груб и с замашками удельного князька. Четвертый вроде неплох — и с юмором, и добр, и предприимчив. Но у того запредельные требования: и квартира должна блестеть, и стол яствами пестреть, а жена в любую минуту готова к употреблению. Вот и получается, на судьбу пенять нечего, правильно намекнул дольмен — радуйся, что ты чистенький полезный муравей, а не гусеница или червяк.
Назад возвращались в полудреме. Француз и русская переводчица нежно прижались друг к дружке, как котята с открытки, на тесно сплетенных пальцах поблескивали обручальные кольца. Блондинка с проколотым пупом свернулась калачиком, раскинув соломенные волосы на коленях своего рыцаря, даже во сне сохраняющего выражение преданного слуги. Дремала и Светка, и по ее детскому безмятежному лицу еще ничего не читалось — найдет ли она свое счастье, взлетев над миром, как эти французы? Или, обрастая разочарованиями, устало оседлает, как злая блондинка, какого-нибудь покорного мерина. И только своей благородной участи — терпеливого муравья — Галина ей не желала, но разве желания матерей берутся Всевышним в расчет?