Но, придя однажды в магазин, столкнулась с красивым мужчиной в длинном пальто, и …обо всем забыла. О тезке Саше, о престарелом ловеласе Вите, о случайном дискотечном знакомом, о двоюродном брате Юльки и обиженном американце. Забыла горячую клятву — никогда ни в кого не влюбляться и не ездить в гостиницы…
С того момента, как худюсенькое чудо Неля, самая тихая и целомудренная девочка девятиэтажки, изумила соседей рождением ангела Сашеньки, прошло восемнадцать лет. Ангел вырос, метко попав в самое яблочко моды бесконечно длинными ногами, устойчивой субтильностью (сразить которую не могли ни булочки, ни пиццы, ни жареная картошка), круглыми дыньками выдающегося, и, главное, натурального бюста и голубыми, ясными плошками глаз. И пока заполошная мама, так и прозевавшая свое женское счастье, надрывалась на трех работах, чтоб достойно упаковать провокационные достоинства дочери, достигшей того критического возраста, когда голова не знает, что делает тело, нежный Ангел явил свою тайную суть дьяволицы…
Эта мудрая мысль — дать бриллианту заморскую оправу — пришла не в ветреную голову Сашеньки, и не в замороченную голову ее мамы Нели, а осенила светлые и мудрые мозги их соседки тети Вали, работавшей в брачном агентстве. Потасканный хиппующий фотограф, откровенно облизываясь, снял Сашу в соблазнительных позах, и бомбочку кинули в Интернет. Первые жертвы упали к ногам уже на следующее утро. Не будем описывать закомплексованного юношу скромного достатка, с американской наивностью предлагающего жить в уютном канзаском домике, просторный подвал которого всегда спасет от торнадо. И тупого самодовольного бюргера, позирующего у канареечной тачки, и солдата американской армии, отважно воюющего в Ираке, и бородатого жителя Тель-Авива, и десятки других, похожих своими нехитрыми устремлениями — поскорей заполучить аппетитную дичь и есть ее долго и с аппетитом на частной, защищенной законом территории. Потому как очень скоро всю эту длинную очередь обскакал на лихом рысаке некто Джек, 33-х летний бизнесмен из Лас-Вегаса. Однокомнатную квартирку двух женщин усыпали цветы и пушистые игрушки, открытки с видами морей, островов и замков, а каждую субботу по телефону звучал приятный баритон кавалера, очень мило коверкающий простые русские слова, что последним, как это ни странно, шло не во вред, а на пользу, придавая шарм и новизну. Ему бы, глупому капиталисту, явиться в Луганск как можно быстрей, перекинуть девицу через седло и ускакать назад, за моря-океаны. Но зову сердца мешали дела и обязательства, и Джек все откладывал и откладывал сладкий миг свидания, трогательно подписываясь под каждым письмом — нежно любящий вас друг. А Сашенька, как любой живой организм, продолжала жить и развиваться согласно законам природы и той среды, в которой ей довелось родиться.
Начнем с того, что она влюбилась, и это первое, острое чувство оказалось настолько неуправляемым и стремительным, что легко смыло картонные домики запретов, заботливо выстроенных наивной мамой. Первую любовь тоже звали Сашей, и это казалось символичным, отмеченным божьим знаком. Но получилось все глупо и пошло: чужая квартира, вино, потное барахтанье на диване, порванные колготки и стыдливое разочарование — это и есть та тайна, что сводит людей с ума? Он позвонил еще пару раз, а потом бесследно исчез, успев небрежно кинуть друзьям, что Сашка — глупая деревяшка, ничего не знающая и не умеющая. Целый месяц она болела — не могла ни есть, ни спать и обливалась слезами в самый неожиданный и неподходящий момент. Обида жгла б еще очень долго, а может, застыла бы камнем в сердце, дав начало мучительным комплексам, если бы не подружка Юлька и старая добрая истина, что клин выбивают клином. Почетная роль врачевателя — клина досталась прожженному бабнику Вите, хмельной, но прицельный глаз которого подцепил девчонку на улице, ловко рассчитал траекторию ее полета и виртуозно преградил путь своим блестящим «Саабом».
Цветы, концерт, ресторан, тренажерный зал, умные, понимающие глаза напротив, отеческий голос, от которого защемило под ложечкой — так вот как это бывает у тех, кто имеет отца! И когда доверие и привязанность достигли своего апогея, платоническую идиллию подперчил номер-люкс в престижной гостинице, куда заскочили на пять минут, «только выпить шампанского», а остались до самого утра. Не успев остыть от первой любви, Сашенька втюрилась снова и даже насмерть поссорилась с мамой, попытавшейся лечь костьми, чтоб выкорчевать «эту патологию»! Но через кости переступили, не услышав ни стенаний, ни криков, дав понять раз и навсегда, что плод ее собственной ветрености и сам теперь вольный ветер, которому нипочем ни двери, ни запреты, ни замки-запоры.
Джек материлизовался в самый неподходящий момент, когда сердце украинской подруги безжалостно разбил очередной соблазнитель. Схема расставания была хоть и знакомой, но все равно болезненной — сначала Витя перестал звонить, потом — поднимать телефонную трубку. Сашенька, всплакнув, кинулась к испытанному средству и переспала по очереди с бывшим одноклассником, с новым дискотечным знакомым и двоюродным Юлькиным братом. Вот тут-то и пришла из Америки телеграмма — прилетаю завтра в десять утра. Встречай!
На встречу с империалистическим другом Сашенька ехала с твердой решимостью влюбиться, выйти замуж и стать идеальной женой — драить квартиру, неустанно холить супруга и воспитывать умненьких, здоровеньких детей. Но благие намерения лопнули сразу, едва она увидела Джэка. Нет, он не был ни уродливым, ни отталкивающим. Он был просто совершенно иной, как плод папайи на картофельном поле, или аист в деревенском курятнике. Обычная куртка из плащевки, мятые джинсы, кроссовки. Ни испепеляющего взгляда опытного мачо, ни перстней на пальцах. И когда он громко говорил, жестикулируя, или сидел в кафе, подогнув под себя ногу и ухватив рукою подошву, или беззаботно смеялся, почесывая розовую, пышущую здоровьем щеку, она испытывала не интерес, не любопытство и уж тем более не уважение, а только жгучий стыд и мутное раздражение. Словно этот сытенький капиталист аккумулировал в себе все мужские гнусности, которые незаслуженно выпали ее неокрепшей, ранимой душе. Совсем обратное чувствовал Джек. Он откровенно любовался своей виртуальной подружкой, так выгодно отличавшейся от толстых, бесцветных, самоуверенных американок, глупо улыбался и делал ей застенчивые комплименты. Джэк приехал в Луганск всего на два дня и теперь усиленно звал Сашеньку в Киев, где его ждали дела по бизнесу.
— Езжай, — подталкивала Сашу заботливая тетя Валя, — Он человек воспитанный, намерения самые серьезные, снимет тебе отдельный номер, подарочки сделает.
Да я с ним с тоски подохну, — пожаловалась Сашенька Юльке, а та вдруг возьми и ляпни: «А ты ультиматум поставь, что без меня не поедешь, вот мы с тобой оторвемся в Киеве!» (Уж очень хотелось Юльке вкусить от красивой жизни).
— Конэшно-конэшно, — суетился Джэк, выслушав Сашенькино условие, — подруга — это корошо, тебе нэ будет скучать, пока я работаю!
И сунул ей триста долларов, на билеты до Киева.
Ах, как сладко в полную силу почувствовать себя дорогой, избалованной леди! Выйти голой из душа, натереться душистым кремом, облачиться в новенькое белье, купленное на дармовую валюту, навести макияж и лениво вызвать такси. Простучать каблучками по асфальту, легкой походкой войти в аэропорт, миновать со скучающим лицом все пассажирские процедуры и, небрежно откинувшись в кресле самолета, заказать апельсиновый сок. Номер в отеле уже был оплачен, о чем Джэк сообщил по мобильному, и девчонки замерли от восторга, обнаружив на столике корзину с дорогущими фруктами и две бутылки шампанского. Они были уже пьяны и успели набеситься на широкой кровати, сбив покрывало и простыни, когда появился Джэк и сразу испортил весь вечер. Он нудно зудел о любви, об идеальной семье, которую хочет построить, о благословенной американской демократии, о том, что ценит Сашенькину женственность и целомудрие (ишь, размечтался!), а подружки сдыхали от скуки. И даже ужин со свечами, заказанный в номер, не спас девчонкам настроения. Было почти двенадцать, когда жених церемонно раскланялся и уныло поплелся к себе.
— Давай рванем в ночной клуб! — предложила Юлька, — сколько там денег осталось?
— Если скромно, то хватит! — оживилась Сашенька, вытряхнув на кровать содержимое косметички. Полчаса на броский макияж, и вот уже наши подружки открывают входные двери. А там, с белой розой в руках стоит романтичный Джэк!
— Я должен с вами делать срочный разговор! — торжественно объявляет он Сашеньке и лишь затем обращает внимание на ее боевую раскраску. — Вы хотель уходить в ночь? Таким видом?
Поняв, что вожделенные столичные приключения под угрозой, Юлька лихорадочно задвигала мозгами. Потом нырнула в бар, откупорила виски, пиво, незаметно смешала все в одном стакане и протянула Джэку.
— У нас есть такой обычай, — защебетала она. — Если ты любишь девушку, то должен выпить за ее здоровье, иначе никакого базару!
Тщетно силясь ухватить своими стерильными американскими мозгами, в чем корень зла сложившейся не в его пользу ситуации, Джек озадаченно замер, но, успокоившись безопасным видом пива, послушно опрокинул ерш. Ждать, когда его развезет, пришлось недолго. Убегая из номера, Сашенька заглянула в портмоне храпящего жениха и, секунду поколебавшись, извлекла двумя пальчиками сотенную бумагу. Но Юлька перехватила инициативу и вытащила еще четыре, нахально шепнув — «бог не выдаст, свинья не съест, не обеднеет!»
Это была безумно сказочная ночь! Блики огней на влажном асфальте, флирт легкомысленного неона с вечными звездами, фиолетовый шелк, окутавший улицы и площади. Таксист, пойманный сразу у отеля, лез из шкуры, чтоб им угодить, а официанты в ночных клубах подобострастно расшаркивались, видя, с какой уверенностью девчонки заказывают дорогие коктейли. Они вернулись в отель в пять утра, пьяненькие и счастливые, и направились было к номеру, но их окликнула дежурная:
— Девушки, сдайте, пожалуйста, ключ, господин Крисман просил вас сюда не пускать.
— Но там наши сумки остались, — запротестовала Юлька.
— Сумки здесь, — ответила дежурная и уже шепотом посоветовала, — не хотите неприятностей, срочно тикайте, здесь такое ночью творилось! Милиция приезжала!
В Луганск они вернулись в общем вагоне, но это было не самое страшное. Кричала и плакала мама, стыдила, задыхаясь от негодования, тетя Валя, в промежутках практично добавляя — хоть бы задницу себе прикрыла, дуреха! — и скорбно демонстрировала черную папку в компьютере, куда Сашеньку занесли, как мошенницу. Но больше всех ее расстроил сам Джэк. Он прислал ей фотографию особняка с зеленой лужайкой и голубым бассейном, роскошного, трехэтажного дома, где Сашенька должна была стать хозяйкой. А еще себя в спортивном авто, совсем не смешного и отнюдь не противного. И, грустя вечерами с Юлькой на лавочке, Сашенька искренне подумывала о покаянном письме, которое она отправит Джеку. Она даже сочинила первое предложение и записала его в тетрадке по бухгалтерии. Но, придя однажды в магазин, столкнулась с красивым мужчиной в длинном пальто, и …обо всем забыла. О тезке Саше, о престарелом ловеласе Вите, о случайном дискотечном знакомом, о двоюродном брате Юльки и обиженном американце. Забыла горячую клятву — никогда ни в кого не влюбляться и не ездить в гостиницы. А так же выстраданную собственным сердцем истину — тише едешь, дальше будешь…