— Я сломал застежку вашей вещицы. Каюсь.
— Какая мелочь! Стоит ли извинений? Что-нибудь желаете еще? Есть трусики — стринги, можно оторвать кружево, — глумилась я.
Зной.
Кожа покрыта влагой, испаряемой телом, оно, размякшее, раскинуто по тканевому покрывалу. Камушек, попавший под лопатку, противно покалывает спину, но лень пошевелиться и устранить причину неудобства.
Лень. Солнце слепит закрытые глаза. Под веками нет спасительной тени, кругом беспощадное солнце. Муравей, заблудившийся в затоптанных людьми песчаных тропах, безнадежно полз по моему бедру, преодолевая преграды из пушка покрытого влагой. Мне щекотно. Я вынуждена приподнять руку, стряхнуть невидимое насекомое. Кажется, если открою глаза, то мгновенно ослепну. Движение приносит жжение и неприятные ощущения от укуса, я лениво мычу от недовольства.
Он стоит рядом и наблюдает за мной. Загорелое тело, высвеченные солнцем вихры, и клетчатые боксеры, которые топорщатся под красной тесемкой завязки. Щурюсь и закрываюсь от солнца козырьком ладони. Мы разглядываем друг друга. Он молод, совсем мальчишка, наглец, не сводит глаз с моей груди, прикрытой лишь кремом для загара. Кожа, размягченная кремом и обожженная щедрым солнцем, бронзово блестит.
Отвожу глаза от бесенка и, отогнув край бикини, радуюсь контрасту загорелого живота и полоски молочной бледности от наложенного на эту часть тела табу. Влажное от моего тела покрывало успело накалиться так, что по ощущениям сравнимо со средневековой пыткой. Я снова закрыла глаза и сижу, тихонько покачиваясь под музыку, доносящуюся с порывами ветра из-за песочного холма, отделяющего эту безлюдную часть пляжа.
Желание окунуться становиться невыносимым, если не смогу добраться до воды, то растекусь расплавленным кусочком воска. Становлюсь на колени, пытаясь оторваться от куска ткани не отпускающего мое тело, с кончиков грудей соскальзывают капли, подхватываемые пожирающим взглядом юного вуайериста. Под этим взглядом пустынный пляж становиться адовым пеклом. Скорей укрыться, в приносящей временное облегчение, застывшей как стекло, нетронутое ни единой рябинкой, воде.
Шествуя по раскаленному песку, в котором впору готовить кофе по-турецки, пытаюсь сохранить достоинство и не сорваться в бег, на глазах у юного извращенца. Ускоряюсь около притягательного для ступней, темного берегового песка.
Омываюсь, лишь на мгновение прохладной для прожженных конечностей водой, коричнево-красные, ошпаренные безжалостными лучами ягодицы опускаются в расступающуюся гладь. Улыбаюсь от приятных ощущений, но вспоминаю о незваном госте, оставленном на берегу. Геронтофил. Редкое явление.
Он не сдвинулся с места — стоит словно страж, охраняя собранные в кучку вещи. Взгляд устремлен в сторону моей, болтающейся на поверхности как поплавок, мокрой головы. Проплываю несколько метров вдоль берега туда и обратно, сохраняя незаинтересованный вид, но боковым зрением отслеживаю зрителя.
От созерцания моих всплесков юношу отвлекло красное пятно в кучке небрежно сложенной одежды. Верхняя часть моего бикини. Вытащил, двумя пальцами потянув за лямку, застежка бюстье зацепила оранжевое в красных сполохах парео. Яркая лента из интимных деталей моей одежды разрезала отчетливый контур его фигуры на голубом фоне безоблачного неба. Пополам. Верхняя часть — удивленные глаза, нижняя — клетчатые боксеры, смешно оттопыренные в области гульфика. Трясет руками в надежде отцепить понравившийся предмет. Напрасно — замысловатой конфигурации крючок намертво сцепил отстроченный край парео. Неожиданное препятствие лишает его возможности наблюдать за мной, он весь сосредоточивается на предмете.
Фетишист, констатирую я.
Отплыв немного в сторону, незамеченная, я покидаю водное убежище и, обогнув край холма, приближаюсь к нему со спины.
От усердия он тяжело дышит. Я рассматриваю крепкую шею с модным, в стиле этно кожаным с бирюзовыми бусинами ремешком, аккуратную стрижку, удлиненную на затылочной части, тренированные мышцы плеч и рук, гладкую, блестящую от влаги спину. С удовольствием задерживаю взгляд на угадывающихся упругих ягодицах под хлопком боксеров. Результат моих исследований утешил. Он совсем не мальчишка, просто нависающая на глаза вихрастая челка и длинные волосы на затылке придают ему такой задорный вид.
Крючок в неловких пальцах подозрительно хрустнул, и парео с нейлоновым шелестом упало на песок. Руки встряхнули и подняли красный лоскутик на уровень глаз, голова наклонилась влево, затем вправо. Руки прикладывают бюстье к своей груди и перебрасывают бретельки с застежкой за спину.
Трансвестит! Мне стало обидно, что его интересуют только мои тряпки. Наверное, хотел спросить разрешения, но не смог дождаться моего возвращения — порок пересилил вежливость. Подозрительно всматриваюсь в детали фрагмента украшения и слегка завивающиеся волосы. Как же я раньше не догадалась! Фенечка с бусами, девичья стрижка, ухоженное, подкачанное тело.
Гомосексуалист… Сейчас будем сплетничать и делиться девичьими секретами. Ни одного приличного гетеросексуала! Если мужчина ухожен и имеет приятную женскому глазу внешность — берегись! Перед тобой никто иной, как представитель сексуального меньшинства, которое в скором времени будет называться большинством.
Пора обнаружить свое присутствие.
— Хм-хм… Надеюсь, Вам понравилось?
Объект моих исследований вздрогнул от неожиданности, но не выпустил бюстье из рук. Обернувшись, окинул меня одобрительным взглядом и без смущения заявил:
— Я сломал застежку Вашей вещицы. Каюсь.
— Какая мелочь! Стоит ли извинений? Что-нибудь желаете еще? Есть трусики — стринги, можно оторвать кружево, — глумилась я.
— Казните. С рабской покорностью приму любое наказание, — голова склонена, но восторженный, в предвкушении удовольствия, взор сверкнул из-под упавшей челки.
Мазохист! С трудом подавила желание отлупить его испорченным бюстье. К черту! Надоело! Пусть катится! Это моя часть пляжа!
— Вы, возможно, уже заметили, что я загораю в одиночестве? Если бы я желала загорать в компании, я не стала бы прятаться за холм. Это моя прихоть, к тому же я не совсем одета… — начала я наступление.
— Если Вас это смущает, я тоже могу раздеться, и мы будем на равных, — он улыбнулся, демонстрируя готовность.
Интересно, что надо снять ему, чтобы быть со мной на равных? Часы? Фенечку?
— Смею заметить, что я еще в бикини.
— Тогда Вам придется пожертвовать и этой частью туалета, чтобы уравнять нас в правах. Женщины так щепетильны в вопросах равноправия, что возражать было бы непростительной ошибкой, — он призывал меня к полному обнажению.
Эксгибиционист?
— Сегодня так жарко, может, вместе искупаемся? В воде приятней лишиться последних одежд, и для скромников и для людей без комплексов, как мы. Так что? — он протянул мне правую ладонь.
— Я старше Вас…
— Через несколько лет у меня это пройдет. Дай руку.
Я дала. Наконец, я узнала кто ты! Гиперсексуальный гормонально уравновешенный самец. Точк..