— Старый конь борозды не портит! — заступился за Климова попугай.
Любовь не пришла, и с этим надо было смириться. Выбирать мужчину, приспосабливаться, вить гнездо, рожать птенцов. Выбор был невелик: Николай Тимофеич Климов, маленький, ушастый преподаватель кафедры биологии, давно и преданно влюблённый в Ниночку.
— Выпей, зажмурься и прыгни в омут! — учила подруга Настя, тоже поставившая крест на девичьей мечте и сдавшаяся в плен таксисту Толику.
— Я столько не выпью, — хныкала Ниночка.
— Выпьешь! — убеждала Настя и щедро делилась опытом, — Закрой глаза, расслабься и представь хоть Ален Делона! А потом уже стерпится-слюбится.
Час Х наступил в ноябре — в день рождения Климова. Гуляли в кафе, танцевали под «живую» музыку, и пьяненький Николай Тимофеич, трогательно шевеля ушками, читал стихи о любви, глядя на предмет своей страсти масляными глазками. Ниночка краснела от стыда и как всегда испытывала чувство лёгкой гадливости. Но добрая Настя, решив подсобить подруге, произнесла вдруг загадочный тост: чтоб юбиляр был отважным тореодором, и брал быка за рога. Народ прекрасно понял намёк и незаметно рассосался, оставив Ниночку и Климова наедине.
Опрокинув полный фужер креплёного вина, она разрешила ухажёру себя проводить, но таксист почему-то затормозил у подъезда Николая Тимофеевича.
— Мы только попьём кофейку, — уговаривал Климов, подобострастно заглядывая в глаза, — ты познакомишься с моим попугаем Кешей — такой занятный, стервец!
И Ниночка согласилась: не всё ли равно, где прыгать в омут? Уж лучше на чужой территории.
В квартирке Климова было чистенько и уютно, и чужой, гадкий внутренний голос назидательно произнёс:
— Вот видишь, не так всё страшно! Аккуратный мужчина — залог здоровья!
— А где Кеша? — спросила гостья, когда хозяин усадил её за стол и кинулся к холодильнику.
— Да он спит уже, — отмахнулся Климов, роняя тарелку. — В соседней комнате. Как стемнеет, так он уже спит. А у меня бессонница, Ниночка! Все мысли только о тебе! Я, конечно, не принц на белом коне, но зато — рыцарь!
Ниночка молча пила шампанское, пока голова не слетела с плеч, и не закружилась юлой по комнате.
— Сейчас-сейчас, — засуетился Климов, дрожа от нетерпения и провожая её до дивана, — полежишь минут десять, и всё будет хорошо.
Странно, но она отрезвела мгновенно, едва потные лапки коллеги юркнули к ней под юбку. Сжалась как пружина всем телом и оттолкнула его так резко, что кавалер улетел на пол. Перешагнув через скрюченного воздыхателя, Ниночка решительно прошагала в ванную и стала смывать остатки опьянения пригоршнями холодной воды. В зеркало глянула испуганная раскрасневшаяся девочка — ну кто ей даст без косметики 33?
— Где телефон? — спросила Ниночка, надевая в прихожей туфли. — Я вызову себе такси.
Но Климов молчал, и Ниночка, прислушавшись, уловила то ли всхлипывания, то ли тонкий скулёж.
Николай Тимофеевич всё так же лежал на полу, смешно, как раненый петух, вытянув одну ногу, и обнажившаяся из-под задравшихся брюк щиколотка была неестественно огромной и синей.
— О, господи!- испугалась Ниночка. — У вас то ли вывих, то ли растяжение связок! Надо срочно ехать в травматологию.
Полные слёз глаза глянули на неё жалобно и благодарно. Скорая приехала через пятнадцать минут, два санитара легко вынесли тщедушного Климова, и только после этого Ниночка сообразила, что осталась в чужой квартире одна. Она хотела тут же уехать домой, но обнаружила вдруг, что дверь автоматически не захлопывается, а закрывается на внутреннюю щеколду. Ключа же от замка нигде не было. Бросить дом не запертым Ниночка не могла, позвонить хозяину — тоже, несчастный Климов, уплывая на носилках, конечно же, не вспомнил о мобильном. Оставалось только одно — накрыться пледом и спать. Слава богу, что завтра воскресенье, а утро вечера мудренее.
Засыпала она под угрызения совести: ну не дура ли? Чуть не убила влюблённого мужика! А ведь таким добром не швыряются! Климов сохнет по ней пять лет, а принцев вокруг не наблюдается. Ну и что ж, что он маленький да ушастый, зато она высокая, статная. Главное, не дурак, кандидат наук, сможет быть хорошим отцом ребёночку.
Завтра же поеду к нему в больницу и скажу, что на всё согласна, — твёрдо решила Ниночка.
Разбудил её голос Климова.
— Ай-яй-яй, какая попа! Дай покусаю!
Ошалев от такого хамства, Ниночка открыла глаза и …никого не увидела.
Зато в соседней комнате послышалась какая-то возня.
— Николай Тимофеич, вы дома? — спросила Ниночка, замирая от суеверного страха.
Шорох прекратился, повисла пауза. Но через несколько секунд мужской голос прокашлялся и выразительно сказал:
— Старый конь борозды не портит!
— У вас крыша что ли поехала? — рассердилась Ниночка.
Она вылезла из-под тёплого пледа, нырнула в тапочки и заглянула в соседнюю комнату.
Та была абсолютно пуста. Если не считать попугая в клетке, сосредоточено чистящего пёрышки в бледных лучах утреннего света.
— Это ты хулиганишь? — спросила Ниночка.
Она огляделась, нашла на подоконнике баночку с кормом и насыпала зёрен в кормушку.
— Вот так. А сейчас водички тебе принесу!
Оставив своё занятие, птица наклонила голову и надменно изучала незнакомку.
— Таня-Таня! Люда-Люда! Света-Света! Дашь на дашь! — пропел попугай.
— Однако! — опешила Ниночка. — Выдал ты, брат, своего хозяина. Хорош рыцарь!
В приёмном покое больницы ей назвали телефон ординаторской.
— Климов, говорите? — зевнул в трубку дежурный врач. — Есть такой. Порваны связки, наложен гипс. Рекомендовано полежать до понедельника. Завтра профессор осмотрит и отпустит домой.
Перспектива остаться в чужой квартире ещё на сутки Ниночке не улыбалась, и она позвонила подруге.
— Ну ты даёшь! — возмутилась Настя. — Покалечила жениха, а теперь хочешь бросить его квартиру на разграбление!
— Никакой он мне не жених! — огрызнулась Ниночка. — Он извращенец, развратник и… и… слизняк!
— Ну хорошо-хорошо, — успокоила Настя. — Слушай, а ты в кармане пальто смотрела?
— Нет! — обрадовалась Ниночка подсказке. — Сейчас посмотрю.
Ключи действительно лежали в кармане мужского пальто.
— Не скучай, — сказала она попугаю. — А хозяин твой — лицемер и пакостник! Спасибо, что глаза раскрыл!
— Старый конь борозды не портит! — заступился за Климова Кеша.
— Ещё как портит! — озадачила птицу гостья.
Климов вышел на работу через месяц.
— Что случилось? — подошёл он к Ниночке с лицом невинного страдальца. — Почему ты бросала трубку? Разве я виноват? Хоть бы раз меня навестила!
— Уйдите с моей дороги, — прошипела Ниночка. — Меня от вас тошнит.
— Да что такое! — возмутился Климов. — Меня успели оговорить завистники?
— Завистники? — зло улыбнулась Ниночка.
— Да, завистники! — подтвердил Николай Тимофеич. — Ты ведь знаешь, что я кандидат на завкафедрой! Нина, не отталкивай меня! У тебя хорошие перспективы: я скоро защищу докторскую и стану профессором…
Она слушала его с нескрываемым презрением.
— Ну не молчи! — взмолился Климов. — Скажи хоть что-то!
— Ай-яй-яй, какая попа! Дай покусаю!- выпалила Ниночка голосом Кеши.
— Тьфу ты! — рассмеялся Климов, вытирая вспотевший лоб. — Вот кто, оказывается, поработал! Так мне Кешу сосед подарил! Он моряк, устал попугая по друзьям распихивать, когда в рейс уходит. Ты ещё мата не слышала — тоже друзья научили. Не веришь? Так я вас познакомлю!
Чувство гадливости, целый месяц стоявшее в горле, растворилось, как льдинка в чае.
То, что Климов не врёт, Ниночка почувствовала интуитивно. Но это ничего не меняло. Ни здравый смысл, ни вино, ни чувство вины не могли заставить её лечь в постель с нелюбимым. И спасибо большое Кеше, что помог в себе разобраться!
Николай Тимофеич действительно защитился и возглавил кафедру биологии. Но Ниночка не дождалась этого торжественного момента. Она поздравила Климова по телефону, и он услышал в трубку, как гулит её дочка. Сердце профессора наполнилось нежностью, но не сжалось от боли. Ведь после того, как его мечта вышла замуж за соседа-моряка, он почувствовал… освобождение. Бессмысленно любить замужнюю, надо искать другой идеал. Новая должность придала ему шарма, сделала выше ростом, добавила уверенности. И впервые за долгие годы Климов увидел, как много в институте очаровательных женщин.