— Это ты? — удивилась Маслова и отважно пошутила, — Посмотри на меня! Принцесса превратилась в лягушку!
— Значит, лягушка — красивейшее в мире существо! — ответил он с неожиданной нежностью.
Маслова сощурилась и увидела на лице компьютерщика… свои…
Всех-всех собрать под свое крыло, обнюхать, вылизать и успокоиться — вот кошачья сущность журналистки Масловой. Нелогичная и даже непростительная сущность для такой профессии. Настоящей журналистке надо быть в гуще событий и при этом над ними парить, сохраняя бесстрастность, ироничность и острый угол зрения. А еще ей не надо бояться дегустировать жизнь во всех ее проявлениях. Только примерив чужую одежду, можно с точностью заявить, удобна ль она, тепла или сыра и кусача. Впрочем, к настоящим акулам пера Маслова себя не причисляла. События она не живописала, а корректировала, в замочную скважину подглядывать стеснялась, а дегустировать предпочитала вино, а не людские пороки. Не зря же молодой, продвинутый редактор Негин обзывал ее клушей и наседкой. И все же было у Масловой одно золотое качество — она носила розовые очки, и старый облезлый мир, преображенный их диоптриями, вселял оптимизм в читателей. Вот и на встречу с долгожительницей из Ялты редактор послал не свободную Кирочку — длинные ноги, борзое перо — а эту самую клушу.
Столетняя бабка жила почти у моря в старой, но реставрированной толстосумами многоэтажке. Она была худа, пряма и манерна, как избалованная вниманием модель, и этому чувству превосходства нисколько не мешали почтенные годы и черная родинка-вишня на кончике острого носа. «Дьявольская отметка» — подумала Маслова, когда узнала, что та служила в НКВД, оформляя дела на репрессированных. Невозмутимо приняв взятку-торт и небрежно закинув его на кухню, бабка царственно прошагала в зал и опустила сухое перышко тела в старинное мягкое кресло.
— Слушаю вас, — скрипуче, но довольно зычно, произнесла она.
— Вы прожили бурную жизнь, пережили несколько строев и правителей, как вам удалось остаться бодрой, в чем ваш секрет долголетия? — выпулила Маслова заранее заготовленный вопрос.
— Я любила, — ответила старуха. — Знаете, что это такое?
— Ну-у… да, — растерялась Маслова.
— Я всю жизнь любила человека, который только раз пожал мне руку и сказал, что у меня симпатичная родинка.
— Но вы же были замужем, родили двоих детей. Какую энергию вы черпали из брака?
Она не сразу поняла, что бабка смеется, странный клокочущий звук шел не из сомкнутой гортани, а из впалого, прикрытого рюшами живота.
— А вы замужем, деточка? — осведомилась героиня предстоящего очерка. — Ну и как вас питает энергией муж?
— Да он не меня питает, — смутилась Маслова. — Он питает мою подругу. Так получилось, знаете ли, всякое в жизни бывает…
— Да-да, — снисходительно кивнула бабка. — А дети?
— О-о, — встрепенулась Маслова, — дети — мой огонек.
А про себя подумала — пользуясь ее отсутствием, сын, конечно же, прогуливает школу, а дочь гуляет допоздна и курит со своими стервозными подружками.
— Вы любили мужа? — мысленно кряхтя, полезла Маслова в замочную скважину.
— Я всю жизнь любила одного. Товарища Сталина, — торжественно ответила старуха, — Он был Богом и тайной мечтой очень многих. А для меня стал смыслом жизни.
— Как же вы остались без смысла после его кончины? — невольно съязвила Маслова.
— А он не умер, — жестко поправила долгожительница, и, сверкнув глазом, добавила. — Он жив! И тот, кто над ним глумится, кто предал партию и советскую власть, еще умоются кровавыми слезами.
Черная вишня на носу (и это милая родинка?) грозно подскочила вверх, а черные усики над съеденной временем верхней губой распушились хищно и победоносно.
От бабульки — божий одуванчик Маслова вышла в легкой испарине.
— Ну и как?- спросил ее по телефону редактор, — старушенция колоритная?
— Более чем, — проворчала она, — но я не хотела бы встретиться с ней лет 60 назад.
— Да ладно, не драматизируй, — оборвал ее Негин. — Нам нужна не политика, а любовь. Пофантазируй на тему ее отношений с генералиссимусом. Только без соплей, пожестче, посовременней. Кстати, я забронировал тебе место на два дня в пансионате «Энергетик», одноместный номер, цени! Поживи пару дней и накидай интервью к понедельнику.
Ну разве это не подарок судьбы — упасть на хвост уходящему лету и сорвать у остывающего моря прощальный теплый поцелуй? А бесплатное жилье, а командировочные в сумочке, а полная свобода от беспардонных домашних, которые только и умеют, что мусорить и со скоростью света опустошать кастрюли. Вот только б скинуть годков эдак двадцать… Одноместный номер, которым Негин осчастливил свою сотрудницу, оказался узкой, крашеной в зеленый цвет, кельей, куда вмещалась лишь убогая деревянная кровать. Бросив сумку на подоконник, заменяющий видимо тумбочку, Маслова высыпала на одеяло деньги и разделила их на три кучки. Первая, самая маленькая, должна была обеспечить ей беспроблемное отступление домой, вторая, побольше, — питание на два дня, а третья, самая приметная — красивый вечер в кафе, ужин с бокалом дорогого крымского вина на фоне сиреневого кружева моря. Если рядом с романтичной женщиной не возникает мужчины, который зовет на романтический ужин, у нее остается единственный выход — устроить такой ужин себе самой.
Маслова надела любимые черные брюки, блузон «летучая мышь», мазнула губы помадой и отправилась искать себе на вечер райское пристанище.
Столик, который она облюбовала, находился у самого фонтанчика. Маслова заказала триста грамм вина, салат и шашлык и, чувствуя себя преуспевающей леди, стала разглядывать публику. За соседним столом сидело четверо мужиков мафиозного вида в ослепительно белых пиджаках. Они много пили, много ели и были заняты исключительно друг другом. Так что вынырнувшая за забором нищенка с трясущейся протянутой рукой так и осталась незамеченной.
У Масловой сжалось сердце — вот где настоящая трагедия — побираться на старости лет. Она выгребла из сумочки всю мелочь и ссыпала в сухую ладошку, но тут же усовестилась собственной скупости и сверху положила десятку. Пусть у несчастной старушки будет сегодня праздник. Бабка проворно спрятала подаяние в недрах широкой юбки и протянула Масловой карамельку.
— Скушай, доченька, не побрезгуй, — прошамкала она. И, видимо, бредя, забормотала какую-то чушь, — я дарю тебе вечер, всего один вечер!
Маслова вернулась к столику и при свете лампадки покрутила конфету в руках. Ничего особенного, обычная карамель в зеленой бумажке, название затерто, но до чего же вкусно пахнет лесной земляникой. Проводя периодически ревизию своей души, Маслова не раз приходила к банальному выводу, что все ее беды и разочарования, вся неустроенность личной жизни — следствие ее же дурного характера. Розовые очки — вот корень всех зол. Нормальные люди снимают их годам к 20-25, а у нее, похоже, они намертво вросли в кожу. Ну какая, к примеру, взрослая женщина, скажите на милость, будет всерьез мечтать о возвышенном рыцаре, который небрежно отвергнет длинноногих пустышек и полюбит ее за прекрасную душу?! Вот и сейчас, коротая вечер в одиночестве, она предчувствовала, всеми фибрами одинокой души звала на огонек романтичную встречу, которая если не перевернет, то наполнит смыслом ее унылую жизнь.
— Маслова! Неужто ты? — раздался голос откуда-то сбоку. Надя повернула голову и увидела соседку по дому Веру в компании интересного мужчины. — А мы здесь на семинаре с коллегами! Вот уж поистине тесен мир! Знакомься, Володя, специалист по компьютерам, — представила Вера мужчину, — А это Надюша, самый главный компьютерный вирус, манипулирующий сознанием людей. Слушай, у тебя свободно? Можно мы приземлимся?
Танцпол осветили мигалки, и от маленькой сцены густым туманом поплыл томный блюз. Вера поправила взбитую пену волос и бросила призывный взгляд в сторону белых пиджаков, но, не заметив реакции, потащила танцевать Володю.
— А он благороден, — оценила Маслова, — такой одухотворенный, эдакий состарившийся Д. Артаньян. И, разволновавшись, сунула в рот земляничную конфету. Блюз закончился, и ди-джей включил клубную музыку. Внезапно Маслова почувствовала, что неудержимо хочет танцевать, будто внутри включился моторчик.
Она не вышла, а выпорхнула на площадку, подражая подсмотренным движениям дочери, и получилось легко и отвязно. Рядом вдруг очутился один из пиджаков и дернул ее за хвостик. Бархатная резиночка соскользнула, и волосы тяжелым темным шелком рассыпались по плечам. И все, что случилось дальше, смешалось, переплелось и перепуталось в закружившейся головке — и оскорбленное бегство Веры, и белый пиджак, поливающий ей ноги шампанским, и восхищенные глаза Володи, влекущего ее вниз по лестнице к морю. И купание в черной воде под цветной огнепад фейерверка, устроенный с частной яхты, и крик какого-то мальчика: «Девушка, вы русалка? Плывите к нам!» И, лишь целуясь с компьютерщиком на крыльце своего пансионата, Маслова вдруг очнулась и поняла, что безумно устала. Дежурная, подавая ключ, глянула как-то странно, и только тут, в трюмо, Надя увидела свое отражение — из таинственного темного зазеркалья на нее смотрела не давно знакомая грузная тетя, а озорная девчонка! Так вот о чем говорила нищенка! Только вечер, один лишь вечер! Надо срочно идти назад — на набережную, в ночное кафе, туда, где не спят до утра, кружиться, смеяться, беситься. Но ноги уже не слушались, а глаза слипались, и она едва добрела до кровати.
Маслову разбудил телефон. В микрофоне допотопного аппарата вибрировал голос Володи: «Ты знаешь, а я влюбился! Я просто сошел с ума! Я сейчас за тобой заеду, махнем в Воронцовский?»
Она потянулась и вспомнила его крепкие руки, теплые губы, пылкие мушкетерские глаза. Сердце сладко забилось, легкой горной козочкой Маслова спрыгнула с кровати, но упала на пол старой жабой. Глянула в зеркало и ужаснулась — на нее смотрела снова уставшая женщина с мешками под глазами и размытым овалом лица. «Только вечер, один лишь вечер!» — прозвучал в ушах голос нищенки. Лучше б этого не было! Она уже притерпелась к своим неюным годам, а теперь ее будто ограбили! И, горько-горько заплакав, Маслова снова легла, свернувшись под одеялом клубочком.
Она не слышала, как в номер зашел Володя. Как тихо присел на стул и стал гладить ее волосы.
— Это ты? — удивилась Маслова и отважно пошутила, — Посмотри на меня! Принцесса превратилась в лягушку!
— Значит, лягушка — красивейшее в мире существо!- ответил он с неожиданной нежностью.
Маслова сощурилась и увидела на лице компьютерщика … свои розовые очки. Протянула руку, чтоб снять, но Володя это понял по-своему…
Свое интервью с долгожительницей она начала словами — «Только любовь наполняет жизнь высшим смыслом, только она помогает душе не стареть». И, о чудо, циничный молодой редактор их почему-то не вычеркнул.