Такую девочку не зажмёшь в углу, не шмякнешь по хребту портфелем и уж тем более не повалишь на пол…
Ира и Света дружили с четвертого класса. С того памятного дня, когда на Иру напали мальчишки и, дразня «лопоухой», повалили в снег, стараясь напихать его в сапоги и под шубку. Ира барахталась жалко и беспомощно, являя хохочущим мучителям ужасные, салатного цвета панталоны, что потешало целую толпу благодарных зрителей. Одноклассницы Иры тоже смеялись, понимая, что после такого позора жизнь лопоухой закончена. Только Света, в тот день задержавшись в классе по причине дежурства, положила конец «концерту». Увидев красную, расхристанную Иру на снегу в окружении безжалостных мальчишек, она, не задумываясь, обрушила на мучителей удары своего тяжёлого рюкзачка, подкрепив их истошным воплем:
— Завучиха идет!
Тактика сработала безукоризненно: пацаны разбежались, кто куда, а Ира, глотая слезы, принялась подбирать разбросанные по снегу затоптанные тетради. Домой возвращались вместе, благо, что жили в соседних подъездах.
— Пошли ко мне, — предложила Света, — у меня есть настоящий кукольный домик.
Играть в куклы в столь почтенном возрасте считалось немного неприлично, но втихаря этим грешили многие девчонки. И заплаканная Ира с радостью согласилась. Игрушки оказались и впрямь замечательными, особенно Кэн, в ковбойской шляпе и джинсовом костюме, благородный, самоуверенный блондин.
— Не то, что наши придурки, — вздохнула по-взрослому Ира и вдруг, отодвинув волосы с ушей, срывающимся голосом спросила:
— Я очень лопоухая?
Смешные, перламутровые ушки, похожие на прозрачные кусочки теста, которые бабушка, тонко раскатав, варила с варениками, когда кончалась начинка, беззащитно торчали в разные стороны.
— Да нет, нормальные ушки, даже хорошенькие, — заверила Света. — Под волосами не видно, а вырастешь, поменяешь, если захочется.
С того дня они стали неразлучны, а Ирин позор испарился, будто его и не было.
Света никогда не рвалась в отличницы или старосты класса, но одноклассники с ней считались. Может потому, что в отличие от сверстниц, она источала спокойную мудрость, достоинство и внутреннюю силу. Ни перед кем не лебезила, но и нос не задирала, не краснела у доски и за словом в карман не лезла. А ещё эта Света была красавицей. Её книжная красота имела благородный оттенок, словно это о ней написал поэт: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты». Такую девочку не зажмёшь в углу, не шмякнешь по хребту портфелем и уж тем более не повалишь на пол. Светины родители, люди небогатые, но и не бедные, относились к Ире с симпатией, брали летом на море, дарили подарки и подкармливали вкусненьким. И ничего не предвещало конца этой светлой и теплой дружбе, замешанной на века.
Свои последние каникулы Света провела с родителями в Сочи и опоздала в школу на три дня. А когда прямо с самолета примчалась на занятия, нащупывая в кармане браслетик для Иры, то увидела, что ее место на третьей парте занято: рядом с подружкой сидела незнакомая белокурая девочка. Пришлось сесть на «Камчатку» среди троечников и лоботрясов, но не это, а странное поведение Иры ошеломило Свету. За весь урок она ни разу не оглянулась! Не сделала попытки как-то объясниться, зато без конца весело перешептывалась с новенькой. Когда зазвенел звонок, Ира, даже не глянув на Свету, сорвалась с места и пулей помчалась в буфет, крикнув на ходу соседке, что купит ей миндальное пирожное.
Напомним, что Света была на особом положении в классе. Она не тусовалась с массами, не интересовалась, кто с кем встречается, не курила под лестницей, но именно к ней приходили девчонки, когда требовался третейский судья. Разумеется, выходка Иры не осталась для них незамеченной. И класс, замерев от напряжения, следил за реакцией Светы. А она, аккуратно сложив тетради, подошла к новенькой, что-то старательно переписывающей из Ириной тетрадки в свою:
— Привет. А ты знаешь, что это место мое? — спросила Света.
Голубые глаза, лишенные всяких эмоций, уставились непонимающе. Но в следующую секунду новенькая капризно дёрнула плечами и надменно ответила:
— А ты его что, купила?
— Допустим. — ответила Света с вызовом.
— А я перекупила, — нагло хихикнула девочка. — Вместе с твоей подругой.
— Ценное приобретение. Поздравляю, — Светино лицо осталось невозмутимым. — За ломанный грош?
До конца уроков Света обдумывала предстоящее объяснение с Ирой. Ведь школа-школой, а домой-то идти вместе!
Но оказалось, что новенькая жила через дом, и Света имела счастье всю дорогу наблюдать идиллию женской дружбы: девочки держались за руки и щебетали, как весенние птички.
— Редкая стервоза, — раздалось над ухом, и Света увидела Дениса. Самого непредсказуемого и «оторванного» парня из их класса.
— Она что, тебе на хвост наступила? — съязвила Света.
Но Денис предпочёл не заметить иронии.
-А эта кукла, блин, дура, но мнит из себя красавицу, — продолжил он. — Ты в курсе, что директриса — её родная тётка?
— Спасибо за поддержку, Денис, но сплетен я не люблю, — сухо ответила Света и ускорила шаг.
Ира служила новенькой упоительно и вдохновенно. Она преданно ждала ее, медлительную капушу, после уроков, провожала до самого подъезда, таскала пирожные. И не стеснялась кидать лукавые взгляды на Свету, что-то нашёптывая Насте на ухо.
Света держалась невозмутимо и независимо, ни словом, ни жестом, ни взглядом не выдавая душевную боль. Это был первый урок предательства, который ей требовалось пережить. Она, никогда не имевшая сестры, привязалась к Ире всем сердцем и безоговорочно доверяла.
— Ну что ты страдаешь! — вздыхала мама. — Сходи к ней вечером и поговори по душам, на тебе же лица нет!
Но Света упрямилась:
— О чем? Итак все ясно.
А сама не могла понять — чем так сильно привязала ее подружку эта изнеженная и аморфная блондинка?
Однажды на перемене к Свете опять подошел Денис:
— Грустишь по своей лопоухой?
Это же он семь лет назад больше всех усердствовал во дворе, запихивая Ирке снег под юбку, — вспомнила Света.
— Слушай, а ну-ка не лезь ко мне! — огрызнулась она.
Но Денис, как ни странно, не обиделся, а вынул из рукава маленький букет подснежников.
— Это тебе. Не грусти. Ирка — холуйка, и своё получит, вот увидишь.
Предсказание Дениса сбылось на выпускной. Настин папа, бизнесмен, заказал гулянку в честь дочери в одном из модных ресторанов. Ей сшили умопомрачительное платье, подарили маленькую золотую корону и разрешили взять на банкет подружку. Никто не сомневался, что этой счастливицей станет преданная Ира. Не сомневалась в этом и она, а потому на торжественной части была особенно возбуждена и услужлива.
Длинный и нудный официоз закончился, разомлевшие выпускники потянулись во двор, а Ира потащила Настю в туалет.
— Да не хочу я! — досадливо выдернула та руку. — Иди сама. Я на крыльце.
Но когда Ира выскочила во двор, Насти нигде не было. Она покрутила головой и увидела подружку на тротуаре, садящейся в папин джип.
— Настя, я тут! — закричала Ира и поспешно засеменила к машине, путаясь в длинном платье. Она успела дёрнуть лакированную ручку дверцы, но машина уже тронулась, Ира потеряла равновесие и растянулась на сырой после дождя земле. Даже опытный сценарист комедийщик не придумал бы позы нелепей… Одноклассники смеялись, и никто не подал бедной девушке руку. С потерянным лицом, слегка прихрамывая, Ира брела в туалет. Налакированные волосы сбились на бок, являя миру жалкие, похожие на пустые вареники ушки, а по щекам струились чёрные слёзы.
Сердце Светы сжалось от сострадания. Она хотела броситься на помощь, но чья-то крепкая рука удержала её за запястье.
— Не надо, — твёрдо сказал Денис.
И она подчинилась.
Они встретились через семь лет у эскалатора супермаркета.
— Как я рада! Как я рада! — щебетала Ира.
Она почти не изменилась, только больше не была лопоухой.
Сделала-таки операцию, подумала Света. И про себя удивилась: что же она в ней находила? Такая шумная, фальшивая.
— Это что — шиншилла, соболь? — схватила Ира за рукав. — Как ты выглядишь, мама мия! Замужем за олигархом?
— Просто у Дениса свое дело. А ты?
— А в поиске! — хихикнула Ира. — У твоего супруга нет достойного друга?
— Есть. Я передам ему от тебя привет, — грустно улыбнулась Света и, помахав рукой, ступила на ступень эскалатора.